Шрифт:
Ровно в десять часов тридцать минут утра ассистент генерального директора продюсерского объединения «Созвездие Ф» Анастасия Батманова решительным шагом вошла в кабинет своего шефа. Подойдя вплотную к гигантскому письменному столу, заваленному деловыми бумагами, папками с документами, телефонными трубками и мелким хламом, она решительно вздернула подбородок и громко возвестила:
— Валера, у меня важное сообщение!
Худощавый мужчина лет сорока, к которому были обращены эти слова, сидел в кожаном кресле, низко склонившись над столешницей. Крепко сжимая пузатую перьевую ручку, он что-то быстро строчил в сафьяновом ежедневнике. Иногда он на секунду-другую отвлекался, дабы поводить пальцем по экрану планшетника, пристроенного здесь же, возле левого локтя, затем снова хватался за свой эксклюзивный «Паркер».
Немного потоптавшись на месте, но так и не дождавшись ответной реакции, Батманова твердо заявила:
— Я не уйду отсюда, пока ты меня не выслушаешь. Это ультиматум.
— Золотко, ты не выспалась сегодня? — не поднимая головы, поинтересовался хозяин кабинета. — То-то гляжу — ни свет ни заря на работе. Обычно тебя раньше одиннадцати искать бесполезно. Только мне сейчас ужасно некогда, так что зайди минут через тридцать — я объясню, как надо говорить с той бабой из кинопоказа. Заодно расскажешь, что у тебя приключилось. Все, давай топай к себе и займись чем-нибудь полезным. Жду через полчаса.
У Насти было такое ощущение, будто весь этот монолог произнесла макушка генерального директора, потому что увидеть его физиономию ей так и не посчастливилось. В любой другой раз она бы сделала все именно так, как распорядился босс. Но только не сегодня.
— Через тридать минут? Ну уж дудки! Тебе следует узнать обо всем прямо сейчас. Я увольняюсь! И вот мое заявление.
Настя перегнулась через стол и хлопнула бумажкой прямо перед носом начальника.
Лишь после этого он вышел из состояния производственного транса и поднял на свою ассистентку все еще отрешенные от здешнего мира глаза.
У генерального директора продюсерского объединения «Созвездие Ф» было много недостатков. Он был коварный, деспотичный, хамоватый и скупой до самозабвения. Недолюбливал женщин, опасаясь подвоха в виде замужества или внезапной беременности. Не доверял мужчинам, считая, что они воруют у него деньги или покушаются на его бизнес. Не понимал, для чего существуют домашние животные, аквариумные рыбки и комнатные растения. Он не отличался атлетическим сложением, был лопоух и уже имел глубокие залысины в своей некогда густой каштановой шевелюре. Ко всему прочему он носил совершенно невозможную фамилию — Тазов.
Однако было у него одно весомое достоинство, которое отмечали все. Валерий Тазов умел ценить свои лучшие кадры. Он лично занимался подбором персонала, каким-то особым чутьем угадывая уровень компетентности или степень обучаемости конкретного индивида. Одному ему ведомыми методами он точно рассчитывал вероятный коэффициент полезности будущего сотрудника, а затем определял его на должность. За редким исключением его кадровые решения были точными, как трехочковые броски Майкла Джордана. Наиболее эффективные менеджеры всегда могли рассчитывать на благоволение шефа: внеочередной отпуск, потребительский кредит в разумных пределах и даже, хотя для Тазова это всегда было мучительно, прибавку к жалованью.
Анастасия Батманова, проработавшая в «Созвездии Ф» почти пять лет, являлась особой, приближенной к высшему руководству. Она считалась любимицей генерального директора и его левой рукой — потому что Тазов от рождения был левшой.
— Что-что ты сказала? — недоверчиво глядя на свою ассистентку, переспросил Валерий. — Повтори-ка.
— То, что ты слышал.
— Я слышал гадость! — Огромные тазовские уши покраснели, что являлось признаком крайнего раздражения. — Надеюсь, это была слуховая галлюцинация.
— Ты не страдаешь галлюцинациями, — фыркнула Настя. — Ни слуховыми, ни зрительными. Кстати, прямо перед тобой лежит мое заявление, в котором все подробно изложено. Валера, я увольняюсь.
— Никогда! Только через мой труп! — взревел Тазов и, резво стартовав из кресла, подлетел к Насте. Его округлившиеся от негодования глаза метали в нее громы и молнии. — Я не позволю тебе совершить такую глупость!
— Это не глупость, — спокойно возразила девушка, которая заранее подготовилась к сложному разговору. — Это вполне обдуманный шаг. Валера, я бы никогда так не поступила, если бы не особые обстоятельства. Ты же знаешь, как я люблю свою работу, всю нашу контору, какие у меня отношения с ребятами. И ты — замечательный начальник, мне очень комфортно было с тобой все это время, я за многое тебе благодарна, поверь! Но пойми — мне предоставлен шанс. Редкий шанс, и я не могу им не воспользоваться, а…
— Это все из-за квартиры в сталинской высотке? — перебил ее Тазов.
— Ну… Нет, конечно, лишь из-за этого я не стала бы увольняться. Но тут открылись другие, более интересные обстоятельства.
— Чушь собачья и блажь, — возмущенно взмахнул рукой Тазов. — Никакие обстоятельства не должны помешать человеку, который любит свою работу и успешно делает карьеру. — Он на мгновение замолчал, что-то прикидывая в уме, а потом продолжил свою атаку: — Я дам тебе отпуск. И оплачу его. Лети куда хочешь на две недели за мой счет. Отдохни и все хорошенько обдумай. А когда вернешься, мы спокойно обсудим твои «интересные обстоятельства».
— Нет, я и так уже все обдумала, — уперлась Настя.
— Я увеличу твою зарплату, — ввел в бой тяжелую артиллерию генеральный директор. — На двадцать пять процентов. На пятьдесят!
— Валера, ты не понимаешь… Мне ничего не надо…
— Тебе не нужны деньги? — искренне удивился Тазов.
— Деньги мне нужны, как и всем нормальным людям, но речь сейчас вовсе не об этом. Пожалуйста, подпиши мое заявление.
На целую минуту в кабинете повисла напряженная тишина. Босс сверлил Настю негодующим взглядом. Она же хмуро взирала на него исподлобья, всем своим видом демонстрируя упрямую решимость. Неожиданно щеки Тазова побагровели и, ткнув в изменницу тощим, но крепким пальцем, он выкрикнул:
— Ты выходишь замуж! Я так и знал, что это случится.
Разгневанный начальник несколько раз обежал вокруг свой ассистентки, словно сеттер, преследующий раненую куропатку.
— Ни за кого я не выхожу, — сквозь зубы процедила Настя, изо всех сил стараясь держать себя в руках и не раздражаться.
Но Тазов, будто не слыша ее слов, завершил нарисованное им трагическое полотно следующим штрихом:
— Нашла себе богатенького дядю? Или жертвой твоего очарования пал сынок какого-нибудь олигарха? А что? Я вполне готов в это поверить. У тебя приличные ноги, осанка королевская и еще эти твои черные кудри, как у цыганки. Ну и глаза, конечно! Тут ты, Батманова, кому угодно сто очков вперед дашь. Выходит, стрельнула серенькими глазками, и готово?!