Кулибин. Главный механикус России

— Это что за безобразие!? — гремел папа, грозно устремив палец в сторону письменного стола.

А на столе — там и вправду было на что

— Это не дети, а какие-то вредители!

— Пап, понимаешь… — попыталась вставить слово Настя.

— Вредители и разрушители! Всего! Самого! Нужного!

— Ну послушай же! Никита изобрёл…

— И с этими-то людьми я собирался в выходные идти в планетарий… Никаких планетариев!

Папа бушевал, Настя пыталась ему что-то объяснить, и только Никита спокойно стоял у дверей на балкон. В руках он держал какое-то странное сооружение — толстую трубу из бумаги, перемотанную скотчем. С одной стороны в ней блестела выпуклая линза от лупы. На лице Никиты сияла тихая улыбка человека, абсолютно уверенного в своей правоте.

— Пап, я сделал телескоп. В него видно лунные кратеры.

Папа замолчал, снял очки и начал протирать их платком.

— Кратеры, говоришь?

— Ага. И горы, и моря — всё видно, как в планетарии!

— Да? Ну и как же?.. То есть каким образом?..

— Взял кусок старых обоев и сделал из них трубу. С одного конца вставил увеличительное стекло. Потом сделал ещё одну трубу, поменьше, и вставил её в первую, только в ней уже два увеличительных стекла с обоих концов.

— Ещё одну? А зачем?

— Ну как же, папа! Ведь нужно же настраивать фокусное расстояние, иначе резкости не будет.

— Надо же… А фильмоскоп зачем разломали?

— Так три же линзы нужны! Пойдём лучше скорее на балкон, и тогда сам всё увидишь.

— Увидишь… — ворчал папа. — Я в детстве на этом фильмоскопе столько сказок смотрел, а вы его… Варвары!

Вышли на балкон. Луна висела над двором, будто огромная лампа. Никита повозился со своими трубами и аккуратно пристроил их на балконные перила.

— Вот, пап, смотри.

Папа прильнул к телескопу, покрутил немножко трубы и… ахнул:

— Вправду всё видно! И кратеры! И горы! — Он повернулся к сияющему Никите. — Да ты, брат, просто Кулибин. Из такого хлама — настоящий телескоп!

— И вовсе не из хлама, папочка, — сладким голоском протянула Настя, — а из «самого» и «нужного».

— Да ладно, — Никита махнул рукой. — Пап, всё починим, не волнуйся. Я помню, что и откуда брал. А кто такой Кулибин? Астроном?

— Иван Кулибин — русский изобретатель-самоучка. Он не имел никакого специального образования, а строил такие вещи, которыми восхищались лучшие учёные мира. Очень много чего изобрёл. Вот и называют теперь его именем людей, которые что-то изобретают и строят в домашних условиях…

За стеной звонко щёлкают костяшки счёт. Это отец подсчитывает барыши. День у него сегодня удачный: расторговал почти все запасы муки. Сам и грузить помогал на подводы. Отчего рубаха его до сих пор как будто присыпана пудрой. Щёлк, щёлк — щёлкают костяшки. Гривенник к гривеннику, монетка к монетке. Будут у сыновей к Троице мятные пряники да петушки на палочках. Костяшки стучат, Ванюшке спать мешают.

У него-то сегодня день не задался. И на молитве мысли куда-то рассеялись, даже от отца подзатыльник получил. Потом соседский петух клюнул в ногу. Больно! Синяк чёрным налился. Но это вообще-то ерунда, заживёт! Сильнее болело что-то в душе. Странная эта штука — душа. Вроде и не видать её. Есть ли она вообще? А так иной раз заноет, что хоть под лавку лезь. Вот и сегодня заныла, когда увидел он эту девушку-бурлачку.

Бурлаков он видел и раньше. Часто с мальчишками из их села Подновье Нижегородской губернии бегали они на Волгу, смотрели, как тянут бечевой по реке гружёные баржи.

Смуглые от весеннего солнца мужики переступали с ноги на ногу, мерно раскачивались из стороны в сторону. Иногда тянули хриплыми голосами:

Хорошо, если бывал ветер попутный. Тогда судно поднимало парус, и только поспевай месить босыми ступнями отмельный песок и суглинок. А вот без ветра надувались жилы и хрустели мужицкие суставы, врезались в тела петли бечевы, когда сдвигали они баржу после поднятия якоря. Но мужики мужиками, а тут — бабы! Женскую бурлацкую артель Ванюшка встретил впервые.

Жилистые, висящие вдоль тела руки, заляпанные грязью юбки, простоволосые головы. Та девушка, бледная, русая, попробовала ему улыбнуться, заметив, как мальчишка уставился на неё во все глаза. Только улыбка вышла измученная, не настоящая. После такой впору заплакать.

Думы отступают. Ванюшка перестаёт слышать щёлканье счёт. Сон берёт своё. И во сне видится ему огромный деревянный корабль, который без бурлаков и парусов величественно идёт против течения, вверх по Волге. И приводит его в движение невидимый механизм, который построил не кто иной, как он сам.

С детских лет Ваня помогал отцу торговать, частенько сидел в мучной лавке, поминутно поглядывая на соседнюю колокольню с огромным циферблатом. А на досуге любил придумывать разные затейливые штучки. Одних флюгеров, держащих нос по ветру, было у него больше десятка. Всё село приходило смотреть на его выдумки.

Отец ухмылялся, одобрял. Даже разрешил устроить в комнате слесарную мастерскую: установить верстак, небольшие тисочки. Купил ему молотки, напильники, свёрла — осваивай токарное, слесарное, столярное дело! Только чтоб в мастерской был порядок! Потому как порядок всякому делу помогает, а беспорядок мешает.