КУЛИКОВСКАЯ БИТВА и рождение Московской Руси
Шрифт:
В 1328 г. Иван Калита и тверской князь Константин Михайлович поехали в Орду. Хан Узбек дал ярлык на Великое княжество Владимирское Калите [141] , а Константину Михайловичу — ярлык на Тверское княжество. Причем обоим князьям Узбек поставил условие немедленно найти и привезти в Орду князя Александра Михайловича.
И вот в Псков прибыли послы от князей московского, тверского и суздальского и от новгородцев уговаривать Александра поехать в Орду к хану Узбеку. Послы от имени князей говорили: «Царь Узбек всем нам велел искать тебя и прислать к нему в Орду. Ступай к нему, чтоб нам всем не пострадать от него из-за тебя одного. Лучше тебе за всех пострадать, чем нам всем из-за тебя одного пустошить всю землю». Александр ответил: «Точно мне следует с терпением и любовию за всех страдать и не мстить за себя
141
Историк А.А. Горский считал, что «по вопросу о великом княжении Узбек принял неординарное решение: оно было поде¬лено между двумя князьями. Ивану Калите достался Новгород и Кострома, а суздальскому князю Александру Васильевичу — Вла¬димир и Поволжье. Очевидно, имевшие место акты неповинове¬ния великих князей владимирских (Юрия Даниловича и Алек¬сандра Михайловича) привели хана к мысли о нежелательности такого резкого усиления одного князя, которое неизбежно про¬исходило при получении всего великого княжения... После смерти в 1331 г. Александра Васильевича Иван Калита вновь отправился в Орду. Здесь путем щедрых даров и обещания больших выплат ему удалось получить все великое княжение и вдобавок половину Ростова». (Москва и Орда. М.: Наука, 2003. С. 61—62) Видимо, Горский прав, но попытка раздела Великого княжества Владимир¬ского ханом Узбеком оказалась неудачной, и не сыграла особой роли в дальнейших событиях.
Александр решил ехать в Орду, но псковичи не пустили его, говоря: «Не езди, господин, в Орду. Чтоб с тобою ни случилось, умрем, господин, с тобою на одном месте».
Тут я излагаю летописную версию. Но нельзя не обратить внимание на странность ситуации. Самые сильные князья — московский (он же великий князь владимирский), тверской, суздальский, да еще Господин Великий Новгород просят беглого князя приехать в Орду. Да что, у них сил не было, чтобы повлиять на Псков? Любой из перечисленных князей мог легко один расправиться с Псковом. Так что, желания не было? Ну, допустим, Константин Михайлович не хотел ловить брата и посылать на казнь в Орду, но остальные-то с огромной радостью пограбили бы богатый Псков. Ларчик открывался просто. Александр Михайлович сел в Пскове «из руки великого литовского князя Гедемина» [142] . Воевать же с Великим княжеством Литовским из-за беглого тверского князя ни у Калиты, ни даже у Узбека желания не было, поэтому пришлось просить.
142
Новгородская первая летопись. С. 343. Псковские лето¬писи. Вып. 1. С. 17.
И вот тогда хитрый Иван Московский обратился за содействием к митрополиту Феогносту. На сколько похудела калита у Калиты, история умалчивает, но грек согласился, и в марте 1329 г. приехал в Новгород. Нашелся и повод — участие в торжествах Соборного воскресенья. Оттуда Феогност прислал грамоту в Псков к Александру Михайловичу, езжай, мол, в Орду. Заметим, хороший церковный пастырь заставляет ехать православного князя в Орду на смерть, туда, где были зверски убиты его отец и брат. Причем вся вина князя заключалась лишь в том, что он защитил своих подданных от грабежа.
Александр Михайлович, естественно, отказался. Ситуацию опять спас «собиратель Руси». Даю слово СМ. Соловьеву: «Придумали другое средство, и придумал его Калита. По свидетельству псковского летописца: уговорили митрополита Феогноста проклясть и отлучить от церкви князя Александра и весь Псков, если они не исполнят требование князей. Средство подействовало, Александр сказал псковичам: «Братья мои и друзья мои! Не будь на вас проклятия ради меня; еду вон из вашего города и снимаю с вас крестное целование, только целуйте крест, что не выдадите княгини моей». Псковичи поцеловали крест и отпустили Александра в Литву, хотя очень горьки были им его проводы: тогда, говорит летописец, была во Пскове туга и печаль и молва многая по князе Александре, который добротою и любовию своею пришелся по сердцу псковичам» [143] .
143
Соловьев С. М. История России
Александр прожил в Литве полтора года, а затем, когда опасность миновала, вернулся к жене в Псков, где его встретили радостно и посадили на княжение. Десять лет Александр спокойно княжил в Пскове, но сильно тосковал по родной Твери. Кроме того, князь был озабочен судьбой своих детей. В Пскове не было наследственного княжения, князей вече приглашало лишь на время, для обороны города, и вмешательство князя в административные и финансовые вопросы города-республики было минимальным. По словам летописца, Александр рассуждал так: «Если умру здесь, то что будет с детьми моими? Все знают, что я выбежал из княжества моего и умер на чужбине: так дети мои будут лишены своего княжества».
В 1336 г. Александр послал в Орду сына Федора, чтобы тот дознался, есть ли надежда умилостивить хана. Получив от сына положительные вести, на следующий год Александр сам поехал в Орду. Прибыв к Узбеку, Александр сказал ему: «Я сделал много зла тебе, но теперь пришел принять от тебя смерть или жизнь, будучи готов на все, что бог возвестит тебе». Хан, обращаясь к окружающим, произнес: «Князь Александр смиренною мудрос-тию избавил себя от смерти», и позволил ему занять тверской престол. И князь Константин Михайлович был вынужден уступить княжение старшему брату.
Примирение Александра Михайловича с ханом крайне разозлило Ивана Калиту, и в 1339 г. он отправляется с двумя сыновьями в Орду с очередной кляузой на князя Александра. В чем состоял донос Калиты, историкам неизвестно, но вскоре Александр Михайлович получает ханский указ ехать в Орду.
Александр уже знал, что кто-то оклеветал его перед ханом, который опять очень сердит на него, и потому отправил вперед себя сына Федора, а за ним уже поехал и сам по первому зову из Орды. Федор встретил отца и объявил ему, что дела плохи. Прожив месяц в Орде, Александр узнал от своих татарских приятелей, что участь его решена. Хан уже приговорил его к смерти и назначил день казни. В этот день, 29 октября, Александр встал рано, помолился и, видя, что время проходит, послал к ханше за вестями. Затем сам сел на коня и поехал разузнать о своей участи. Все ему отвечали, что в этот день он должен сидеть и ждать смерти. Прибыв к себе, Александр узнал, что и от ханши пришла та же весть. Александр стал прощаться с сыновьями и боярами, сделал распоряжения насчет своего княжества, исповедовался, причастился. То же самое сделали сын его Федор и бояре, так как и они должны были умереть. Ждали после этого не долго: вошли отроки с плачем и объявили о приближении убийц. Александр вышел сам к ним навстречу, и был «рознят по составам» вместе с сыном.
Калита же еще раньше уехал из Орды «с великим пожалованием и с честию». Сыновья же его выехали из Орды уже после убийства Александра и прибыли в Москву, по словам летописца, «с великой радостию и веселием». Тверской стол перешел к брату Александра Константину.
После убийства Александра Иван Калита не преминул в очередной раз унизить Тверь, и по его приказу с колокольни главного собора города — святого Спаса — был снят самый большой колокол и отправлен в Москву. В те времена подобная акция считалась страшным оскорблением.
Теперь Иван Калита мог безраздельно править Владимиро-Суздальской Русью и исправно собирать дань для Орды. И на 40 лет «наступила тишина великая, перестали татары воевать землю Русскую». Эта фраза промосковски настроенного летописца кочует из одного учебника истории в другой. Действительно, с 1328 по 1367 г. не отмечено больших походов татар на Русь, типа Дюденевой или Федорчуковой рати. Но представлять эти 40 лет безмятежным и мирным существованием Владимиро-Суз-дальской Руси более чем нелепо. Мелкие татарские набеги продолжались.
Вот, к примеру, в 1347 г., то есть уже в княжение Симеона Гордого, сына Иваны Калиты, ордынский князь Темир подошел к городу Алексину на Оке. Татары сожгли посад и возвратились в Орду с большой добычей. В 1358 г. татары напали на Рязанское княжество: «...выиде посол из Орды царев сын именем Мамат Ходжа на Рязаньскую землю и много в них зла сотвори...» И таких походов было немало. Да и вроде бы мирные люди — татарские послы — разоряли Русь не меньше, чем набеги. Малые татарские послы имели конвой от стадо пятисот всадников, а большие — от тысячи и более. Естественно, что кормилась вся эта орава за счет местного населения. Проезжает татарский посол через деревню, не снимет кто шапки и не поклонится — убьют, а то и всю деревню спалят. Да просто, какому-нибудь нукеру приглянется лошадь — отберут, приглянется девка — за косу и поперек седла...