Куликовская битва
Шрифт:
Бизбике, ожидавшая Настасью, приблизилась к ней и мягко коснулась руками ее распущенных волос.
– Милая, каков же мой супруг на ложе? – спросила Бизбике, приподняв голову подруги за подбородок и заглянув ей в глаза. – Он понравился тебе?
– Будь моя воля, я убила бы этого мерзкого толстяка своей рукой! – откровенно призналась Настасья, не отрывая взгляд от карих очей Бизбике.
Как-то в середине зимы Настасья, как обычно, прислуживала Мухаммед-Булаку в трапезной.
Утро выдалось холодное, поэтому Настасья жалась поближе к бронзовым жаровням на треногах,
Мухаммед-Булак не столько был занят едой, сколько изумленным созерцанием проделок фокусника, приглашенного во дворец. Фокусник-грек был довольно молод, но вместе с тем удивительно ловок в своем мастерстве. Он подбрасывал монеты и кольца у себя над головой, которые исчезали на глазах, будто растворяясь в воздухе. Настоящий огонь вспыхивал у него на ладони от легкого дуновения и тут же угасал по мановению его руки.
Мухаммед-Булак таращился на ловкача грека, открыв рот от удивления. Он толкал себе в рот очищенные орехи в патоке и сушеный инжир, но забывал жевать, увлеченный волшебством происходящего, и все это сыпалось у него изо рта обратно на стол.
Лейла, со смехом наблюдавшая за фокусником, совсем забыла подливать вино в чашу Мухаммед-Булака, но тот и не замечал этого. Джамиля принесла на подносе блюдо с осетриной икрой, но так и не поставила его на стол к хану, увлеченная чудесами фокусника. Мухаммед-Булак не сделал ей замечание, так как просто забыл про икру.
Внезапно в трапезную вошли двое знатных вельмож. Это были Коктай и Бетсабула.
Коктай что-то сердито бросил евнуху, находившемуся тут же. Евнух живо заставил фокусника удалиться и сам ушел вместе с ним. Коктай и Бетсабула уселись на стулья напротив хана. Коктай был серьезен. Бетсабула чем-то озабочен.
Джамиля поставила блюдо с икрой на стол и выпорхнула из трапезной. Она боялась Коктая, который однажды изнасиловал ее прямо в дворцовом переходе. Следом за Джамилей удалилась и Лейла, которой Коктай приказал унести вино, мол, хану сейчас потребуется трезвая голова.
Хотела было уйти и Настасья, но Мухаммед-Булак повелел ей поворошить железной палкой уголья в двух жаровнях, чтобы от них стало больше жару. Настасья молча подчинилась и невольно стала свидетельницей этого важного разговора.
– Я пришел к тебе с жалобой на Бетсабулу, великий хан, – сказал эмир Коктай, невозмутимо отщипывая маленькие кусочки от медового пирога на ханском столе и отправляя их себе в рот. – Бетсабула не желает выполнять наши с ним договоренности. Он не хочет убивать Мамая.
– Как это понимать, Бетсабула? – Мухаммед-Булак недовольно сдвинул брови и швырнул обратно в вазу с фруктами яблоко, которое собирался надкусить. – Я выполнил твое пожелание, взял в жены твою дочь. А ты, значит, решил водить меня за нос!
– Повелитель, сначала выслушай меня, а уж потом суди о моих поступках, – сказал Бетсабула. – Уже ни для кого не тайна, что Мамай будущим летом собирается в поход на Москву. По-моему, верх неразумия убивать Мамая на пороге столь великого и полезного для Золотой Орды свершения. Мамай основательно подготовился
Мне кажется, убрать Мамая лучше всего после опустошения Москвы и Владимира, – после краткой паузы добавил Бетсабула.
– Что скажешь, Коктай? – Мухаммед-Булак повернул к нему свое заплывшее жиром круглое лицо. – Бетсабула дело говорит! Русь окрепла и зазналась, так пусть же Мамай убьет князя Дмитрия, разорит Москву. А на обратном пути в Сарай Бетсабула нанесет Мамаю смертельный удар… Хорошо задумано, а?
– Нельзя допустить, чтобы Мамай собрал по весне несметное войско, – раздраженно заговорил Коктай. – Это войско после убийства Мамая могут возглавить его сыновья, а уж они-то непременно станут мстить нам за смерть своего отца. Опасен не столько сам Мамай, сколько его победоносное войско. Русь мы покорим и без Мамая. Для этого не нужно несметных войск, достаточно стравить русских князей между собой.
Мухаммед-Булак озадаченно чесал свой круглый подбородок. Правота Бетсабулы казалась ему очевидной, но и Коктай тоже молвит по делу.
– Значит, если убить Мамая сейчас, его войско рассеется, – в раздумьи проговорил Мухаммед-Булак, – а если позволить Мамаю разорить Русь, тогда покушаться на Мамая будет опасно, ибо его победоносное войско двинется на нас во главе с сыновьями Мамая. Так?
– Так, – кивнул головой в круглой шапочке эмир Коктай.
– А что помешает сыновьям Мамая ныне выступить против нас, если мы убьем их отца? – спросил Мухаммед-Булак, переводя взгляд с Бетсабулы на Коктая.
– Ничто не помешает, – сказал Коктай, – но нынешнее войско Мамая еще плохо сплочено. С гибелью Мамая часть эмиров и беков отколется от его сыновей, а те, что останутся с ними, уже не будут представлять для нас серьезной опасности. Мамай, собирая свое войско, чаще действовал подкупом, нежели силой и угрозами. Мы тоже станем звенеть золотом и серебром, тогда все походные эмиры потянутся к тебе, великий хан.
Мухаммед-Булак растянул в улыбке свои сочные, по-детски маленькие губки. Доводы Коктая убедили его.
– Вот что, друг Бетсабула, – промолвил хан, похрустывая костяшками пальцев, – прекратим все наши споры здесь и сейчас. Я повелеваю тебе убить Мамая как можно скорее. Весной я сам соберу большое войско для похода на Русь. Я сдержал свое обещание, Бетсабула. Теперь ты должен сдержать свое.
Бетсабула покорно склонил голову, прижав ладонь к груди.
После полудня у Настасьи появилась возможность наведаться в гарем, поскольку Мухаммед-Булак после сытного обеда завалился спать. Хитрые лекари подсыпали в пищу хана какого-то сонного порошку, чтобы их повелитель поспал подольше. В этом негласном заговоре лекарей поддерживали и ханские наложницы, помогая им втайне от поваров и евнухов опаивать Мухаммед-Булака различными снадобьями, уменьшающими его возбудимость и нервные припадки.