Культ сала
Шрифт:
— Верую. Костя, только Бога нашего давно казнили, — сказал Бомж, когда они подошли к яме, аккуратно замаскированной лапником и мохом под обычную землю в лесу. Бомж рукой приподнял ветви можжевельника и положил мешок с бутылками в яму. Потом он взял еще один из рук Кости и сделал с ним то же самое.
— Спасибо за помощь, землянин. Я тебя не забуду, — сказал Бомж и сделал деликатный жест руками, означающий, что Костя мог быть свободен.
Парень кивнул головой и через несколько минут уже, выйдя из леса, шагал по улице. Через пять минут он будет дома, а еще через десять — лежать под одеялом, периодически
Он думал об этом, оставлял записи в недавно заведенном дневнике. Изредка днем он видел Бомжа, который собирал бутылки, оглядывая каждый мусорный бак и закоулок.
Так проходили целые дни, а потом, ближе к концу осени, бомж пропал. Просто исчез из города. Никто, в общем-то, на это внимания не обратил. И только Костя, возвращаясь домой после второй смены в школе, смотрел на звезды и улыбался, представляя себе крестокрылые истребители, космические станции, далекие планеты, аппараты для телепортации и PR-бластеры на руках у андроидов… Он знал, что где-то в далеком измерении Икс вернулся борец за мир, чтобы восстановить равновесие…
День самоуправления
В летнем лагере «Звездочка», что недалеко от города Молодечно в Минской области, дети как всегда резвились после тихого часа. Мальчишки играли в футбол и баскетбол, обдуваемые теплым летним ветерком, стуком мяча и веселыми вскриками создавая веселую и живую атмосферу на островке цивилизации среди густого елового леса. Девочки сидели на лавочках и рассматривали мальчиков, изредка хихикая, прикрывая лица ладошками и секретничая между собой.
Другие дети сидели в самом пансионате и занимались кто чем. Толстый Коля Колбаскин держал в руках книжку о Гарри Потере, вчитываясь в каждую строчку этого фантастического произведения — очередного «шедевра» английской литературы. С ним в комнате жил высокий и худой Костя Татаринов, темненький мальчуган двенадцати лет. Костя, положив белый лист на старую серую табуретку, рисовал загадочные рисунки красным фломастером, изредка похрюкивая от удовольствия.
Колбаскин почему-то нервно поворачивался и периодически вглядывался в серьезное лицо Кости. Тот вскоре надел очки в дешевой оправе, и его зеленые глаза в поцарапанных линзах стали непропорционально огромными. Татаринов уже синим фломастером продолжал вырисовывать линии, прикусив нижнюю губу.
— Я пойду схожу за мячиком, поиграю! — произнес Коля и, заложив книгу обрывком листа в клеточку, неуклюжей походкой вышел на коридор. Костя не слушал его, а продолжал вырисовывать свои пока что непонятные никому схемы. Коля с первого своего дня жизни в детском лагере заметил, что Костя постоянно рисует какие-то схемы, будто совсем он и не ребенок, а взрослый дядя-инженер с завода.
Коля прошел мимо нескольких выкрашенных в белый цвет дверей из ДВП и тихо постучался в комнату 506, в которой жила их вожатая, студентка второго факультета русской филологии педагогического университета в Минске.
За дверью послышалось быстрое мешканье и даже грохот. Явно разбилось что-то стеклянное.
— Да! — услышал Коля почти пронзительный крик вожатой.
Костя надавил на старомодную железную ручку, и дверь перед ним распахнулась, и комната с двумя кроватями для вожатых предстала взору мальчугана.
— Елена Андреевна, можно взять мячик? — он посмотрел на белокурое лицо вожатой, рядом с которой сидел парень лет восемнадцати и застегивал пояс. Черты лица девушки были искажены, вернее сказать, она была просто злая или жутко недовольная. Вероятно, Коля отвлек их от какого-то очень важного и кропотливого дела. Парень тем временем уже встал и начал руками подбирать осколки разбившегося граненого стакана, украденного или взятого на время в столовой.
— Никаких мячиков, Колбаскин! А ну в свою комнату, ты наказан! — крикнула Елена Андреевна и взмахом руки, словно римский легионер, указала на дверь.
— Ну, Елена Андреевна, я же вчера был наказан, а сегодня я ничего не делал! — заскулил Коля и тихонько топнул ногой, выражая свой протест и недовольстве против происходящего.
— Не понимаешь меня, Коля! — зло сказала она и вместо мячика сняла с грубо прибитого гвоздя розовую скакалку с пластиковыми желтыми ручками. Колбаскин, вероятно подумал, что его сейчас будут бить, и тотчас его толстое тело неуклюже понеслось по коридору, и жиры, словно волны, сотрясались на нем. Елена Андреевна пошла за ним следом — в его комнату, ничем не отличавшуюся от сотни других комнат в здании детского пансионата.
Она зашла туда, и, не обратив внимания на рисующего Татаринова, взяла подушки с кровати Коли, который лежал на ней, словно солдат во время артиллерийского обстрела. Вожатая перевернула на спину Колю и, положив подушку ему на живот, несколькими движениями привязала ее скакалкой.
— Будешь сегодня целый день в комнате! — прошипела она напоследок. И, довольная собой, вернулась в комнату к своему парню, который, вопреки всем распорядкам, приехал к ней и планировал остаться ночевать.
Коля не спешил отвязывать от себя подушку. Он, сжав губы и кулаки, почти готовый заплакать, смотрел в потолок со слегка осыпавшейся побелкой.
Ваня и Лиза находились на территории лагеря, на самой его окраине, там, где перед железным забором росли небольшие деревья. Ваня сидел на пеньке, а Лиза у него на коленях. Он перебирал ее русые волосы, а она положила ему голову на плечо.
— Как ты экзамены сдала? — спросил Ваня, глянув на секунду в небесную пучину облаков и солнечного света.
— Нормально. Почти все девятки. А ты как? Какой профиль в школе выбрать хочешь? — Лиза слегка приподнялась и глубоко вдохнула пропитанный сосновым ароматом воздух.
— А я в физмат пойду. Два года в нем, а потом поступать на программиста буду. А ты кем хочешь стать?
— А еще не знаю, потом решу… — они оба закончили девятый класс и познакомились в лагере на дискотеке, проходившей каждый вечер под некачественную музыку шипящих советских колонок.
Сейчас они сидели, обнявшись, а вечером снова будут кружиться в медленных танцах под попсовые ритмы…
Лагерь всегда был замечательным местом для образования молодых парочек. Местом, где уже не дети и еще не взрослые люди говорят друг другу первые слова любви, отдаваясь порывам чувств… Это то место, где сбываются детские, еще не повзрослевшие мечты. Такие мечты сейчас сбылись у Лизы и Вани. Они были счастливы.