Культ смерти
Шрифт:
Этот же новый. Незнакомец.
Но не это удивило Минурта.
К его сожалению, дидаскал более не упоминал в проповеди осколки потустороннего света.
Не могут же сектанты знать то, что знал сам Минурт. Это просто невозможно. Организация не делала тайн из существования осколков истины, профанам это не понять и не постичь. Тут не поможет практика, принятая в иных культах, где за честную плату тебя посвятят в таинства. Даже воинские культы, куда по определению не принимают посторонних, открыты для познания.
Осколки потустороннего
Услышанное напугало Минурта. Впервые за долгое время он испытал страх.
Гость забыл как дышать, как двигаться. Превратился в истукан. А сектанты в это время, закончив проповедь, занимались своими делами. Женщины принялись за вязание, склонившись к янтарному огоньку единственной лампадки. Пещера погрузилась в темноту, но даже крох света хватило сектантам, чтобы заняться благочестивыми делами.
Дидаскал перематывал тела усопших, смазывая останки ароматными маслами. Мужчина из учеников пытался рисовать на стене, двое других беседовали.
Время отмеряли они по горящей лампаде. Огонь доедал масло и фитиль, чадом напоминая людям, что пора уходить. Сектанты собрались, покинули пещеру, пройдя мимо остолбеневшего Минурта, не заметив его в каком-то шаге.
Край туники коснулся колена Минурта, выведя его из оцепенения.
Он вздрогнул, моргнул. Группа уже покинула тоннель. Оглянувшись, Минурт увидел сжимающийся тисками тьмы огонек лампады. Сектанты уходили, оставляя гостя в полной темноте.
Странное оцепенение долго не проходило. Погрузившись в собственные мысли, Минурт забыл, что остался в темноте незнакомых подземелий. Это его не беспокоило. Он выпрямился, колени щелкнули. Звук в окружающей тишине походил на гром.
Спустившись в пещеру, Минурт сбросил котомку на один из камней. Стол убрали, в воздухе висели пылинки, пропитанные запахом тлена и ароматных трав. Из котомки Минурт вынул кресало и кремень. Ударяя металлом о камень, он высекал искры. Рожденного на мгновение света хватало, чтобы рассмотреть фрески на потолке.
Не ремесленная работа. Фигуры лишены пропорций, перспектива не выдержана. Рисовавший не имел знаний о колористике. Рисовал, что называется, от души. Мелкие человечки, треугольники с угольными ручками, воздетыми к небесам. Среди изображений преобладала рыба, несущая на спине корзинку с хлебом и виноградом. Рыба улыбалась зубастой пастью. Это не был дельфин, тот изображался рядом с зубастой рыбой.
Нет, этот культ точно не тиринский. Там он зародился, пройдя долгий путь, лишился восточной сладости и лживости.
Ловцы душ издавна известны мистикам, коллегам Минурта, но изображенные здесь существа иные. Их можно трактовать как приглядывающих за смертными, но Минурт чувствовал, что в символе кроется нечто иное.
Глубинное, древнее.
Существо нашло способ выйти в материю, вынудив одного из последователей нарисовать себя. Это изображение
– Из какого царства явился ты? – пробормотал Минурт.
Продолжая чиркать, он озарял подземелье светом. Падая вниз, искры гасли, утопая в болотистом запахе. Аромат трав и тлена почти рассеялся. Свежая фреска, выполненная почти в полной темноте, схематично изображала феникса, символ возрождения.
К сожалению, Минурт не услышал про возрожденного бога. Дидаскал не упоминал ничего, кроме имени. А ведь именно слухи о подобном чуде привели мистика на запад.
Найдя под покойным шестисвечник, Минурт в искрящем свете разглядывал его. Пальметты на основании, павлиньи перья удерживают огарки. Работа не тиринская, скорее из Кемила. Потому символика, принятая в речном царстве.
Понимают сектанты или нет, что их учение впитало в себя различные элементы во время странствий. Но в этом синкретичном учении крылось нечто странное, словно под тяжестью опавших листьев оно напряглось и ждет мгновения для прыжка.
Нечто с оскаленной пастью и отсутствием жажды крови. Холодное, идущее из глубин.
Подсвечник Минурт положил на место. Разглядывать покойника он не собирался, но срезал пропитанный ароматными маслами лоскут от савана. Ткань он убрал во флакон и плотно закупорил.
Ни тьма, ни тяжесть размышлений не мешали рукам работать.
Закончив, Минурт покинул катакомбы. Он не знал пути назад, у него не было факела или лампадки. В полной темноте он брел по незнакомым тоннелям, а мысли его заняты разбором проповеди дидаскала.
Судьбой не предрешено, что тиринец погибнет в подземельях. Минурт вышел на поверхность, взглянул в сторону востока. Горы скрывали солнце, отодвигая время рассвета на два часа. Ночь длиннее, чем на родине. Тем лучше. Еще есть возможность посетить странный храм циралиских торговцев.
Минурт направился к воротам.
Для провинциального города ворота огромны. Минурт видел и больше. Сейчас, в середине ночи ворота Циралиса создавали впечатление неприступности, монолитности. Черная громада, защищающая стены.
Над парапетом парили призрачные огни, рождаемые жаровнями и лампадами. Теплая ночь идеально подходит для патрулирования стен. Чужак чувствовал себя не особенно уютно, хотя ему доводилось проводить ночи в пустыне.
Калитка заперта, ворота не откроются до утра.
Минурт поднял руку, собираясь постучать в калитку. Можно привлечь стража, предложить ему золото. Блестящий метал откроет дверь и закроет глаза стражу. Минурт этого не сделал.
Вместо этого, чужак сбросил мешок на землю и принялся копаться в нем. В темноте без света долго искал пузырек. В его котомке хранилось с десяток стеклянных флаконов – сами по себе ценные предметы. Хранились они без всякого порядка, просто навалом в заплечном мешке. Словно в них дешевые духи.