Культура три. Как остановить маятник?
Шрифт:
3. Сэр Карл Раймунд Поппер родился в Вене, учился в Венском университете. В молодости был марксистом, позднее его взгляды сместились в сторону либерализма. В 1937 году, спасаясь от нацизма, переехал в Новую Зеландию, где преподавал до 1945 года. С 1945 года гражданин Великобритании. В 1964 году посвящен в рыцари. Самая известная из его книг – «Открытое общество и его враги» – была написана в 1945 году.
Главная идея книги состоит в борьбе с историцизмом (не путать с историзмом), то есть с теориями развития общества, основанными на анализе истории. Доказательством ошибочности этого подхода Поппер считает прогностическую несостоятельность теорий Гегеля, Маркса, Шпенглера и других. Его собственная историософская модель состоит из двух элементов: «открытого» и «закрытого» обществ, последнее он предпочитает
«Наша цивилизация, – пишет Поппер в предисловии, – еще не полностью оправилась от шока, вызванного ее рождением, – переходом от племенного или „закрытого общества“ с его подчиненностью магическим силам к „открытому обществу“, освобождающему критические способности человека». Для традиционного закрытого общества, продолжает он, характерен трибализм, т. е. «утверждение наивысшего значения племени, без которого индивид ничего из себя не представляет, является элементом, который мы встретим во многих формах историцистских теорий. Другие формы, которые уже не являются трибалистскими, сохраняют присущий ему элемент коллективизма: все они настаивают на исключительном значении некоторой группы или коллектива, например класса, без которых индивид – ничто».
В предисловии к русскому изданию 1992 года Поппер дает рекомендации для России: «Мне кажется очевидным, что в данном случае кратчайший (хотя, конечно, не вполне совершенный) путь – это заимствование Россией одной из утвердившихся на Западе правовых систем. То, что такой путь в принципе возможен, показала Япония, которая в 1873 г. восприняла германскую правовую систему, осознав, что та необходима для осуществления планов индустриализации страны по европейскому образцу».
Более конкретная рекомендация касается независимости суда: «Наиболее важны работники судебных органов, особенно судьи и частные адвокаты. (Последние должны быть по-настоящему частными – это единственная гарантия, что они будут служить Закону, а не только интересам находящегося у власти правительства.) Для того чтобы вершить правосудие, требуется, кроме того, множество других государственных служащих. Все они должны быть воспитаны в духе служения объективной истине, интересам опирающегося на закон правосудия – и ничему более. В мирное время им непозволительно руководствоваться никакими «высшими» интересами, никакими интересами государства. Воспитание таких людей – большая задача, решение которой займет у вас годы».
Из этого краткого пересказа видно, что Поппер относится к тем, кого я назвал «потом-западниками». Хотя он прямо об этом не говорит, ясно, что Россия для него – это страна третьего мира, у которой есть шанс войти в семью «цивилизованных» народов, лишь повторив путь Японии, то есть позаимствовав западную правовую систему для модернизации страны по европейскому образцу.
В России XX века эта идея, как мы уже отмечали выше, набирала популярность трижды: в 1920-х годах, затем во время «оттепели» и во время перестройки. В области архитектуры и дизайна последствия этого каждый раз были другими.
В 1920-х желание приблизиться к Европе, научиться у нее, привели к возникновению русского авангарда, у которого сегодня учатся практически все студенты западных факультетов архитектуры и дизайна. В 1960-х западные ценности во многих случаях были поняты и позаимствованы поверхностно – будь то одежда (Василий Аксенов), промышленный дизайн (Юрий Соловьев) или фантазии на тему города будущего (архитектурная группа НЭР – «Новый элемент расселения»).
Наконец, в 1990-х желание быстро догнать Запад часто выражалось в копировании худших образцов архитектуры постмодернизма, который на Западе к тому моменту уже фактически перестал существовать.
4. Теории Владимира Лефевра имеют некоторое отношение к Попперу, тем более что Поппер написал предисловие к одной из книг Лефевра и был соавтором другой. Владимир Лефевр родился в Ленинграде, окончил механико-математический факультет МГУ, участвовал в работе Московского методологического кружка (с Г.П. Щедровицким), с 1974 года живет и работает в США. Книга «Алгебра совести» была написана по-английски и вышла в 1982 году. Русский перевод вышел 21 год спустя. Книга написана математиком, она содержит большое количество формул, которые я разобрать не в состоянии. Тем не менее, пропуская формулы, основную идею книги можно понять.
«Мы можем различить две этические философии, – пишет Лефевр. – Одна основывается на принципе „компромисс между добром и злом есть зло“. Вторая – на принципе „компромисс между добром и злом есть добро“ <…> первая этическая система реализована в западной культуре, а вторая – в культуре Советского Союза. Таким образом, различие между западным и советским обществом более глубоко, чем обычно полагают».
Для иллюстрации Лефевр проводит такую схему. Представим себе игрушечный замок, где живет бумажный человечек. Появляется дракон, который дышит пламенем и готов сжечь замок. Бумажный человечек открывает ворота и идет навстречу дракону, протягивая ему руку дружбы. Дракон выдыхает струю пламени – и человечек превращается в горстку пепла. Дракон подходит к другому замку, где живет другой бумажный человечек. Этот человечек поступает иначе. Он выходит из замка с маленькой шпагой и вступает в безнадежный бой. Дракон изрыгает пламя – и человечек гибнет, как и первый. Человечек, протянувший дракону руку дружбы, рассматривается его согражданами как герой, но жителями второго замка – как трус, не посмевший взять в руки оружие. Зато герой второго замка, вышедший со шпагой, воспринимается в первом замке как слабак, у которого не хватило силы духа выйти без оружия и вступить в переговоры.
Теория Лефевра построена на различении двух видов компромисса – их можно было бы назвать внешним и внутренним [4] . Внешний – это компромисс в ситуации конфронтации: скажем, бумажный человечек, протягивающий руку дружбы дракону. Внутренний – это компромисс между добром и злом, например идея, что цель оправдывает средства. Лефевр доказывает (с помощью булевой алгебры в частности), что во «второй» этической системе, там, где возможен внутренний компромисс («цель оправдывает средства»), внешний компромисс («рука дружбы») рассматривается как поражение. В «первой» системе все ровно наоборот.
Теория Лефевра, строго говоря, не содержит рекомендаций, это аналитический инструмент, который удобен для описания политических ситуаций. Так, например, «перезагрузка» отношений с Россией, которую пытался провести Обама (внешний компромисс) была радостно воспринята большинством европейцев и американскими левыми. Но Митт Ромни в своей избирательной кампании настаивал, что это признак слабости действующего президента. Так же ее воспринимают и большинство российских оппозиционеров; победа Ромни для них была предпочтительна: придет наконец бескомпромиссный герой с большой дубиной и накажет наших «драконов». Это позиция второй этической системы, поскольку она одновременно и против внешнего компромисса, и за внутренний компромисс: цель (демократизация) оправдывает средства (дубину).
Если бы первая и вторая этические системы действительно распределялись строго географически, как полагал Лефевр (в Америке вторая, в России первая), то создателя этой теории можно было бы отнести к отрицательным самобытникам. Но мне кажется, что элементы обеих систем можно обнаружить и в той, и в другой стране (что никак не умаляет достоинств теории), тогда Лефевра скорее следует признать «уже-западником».
Дополнительным доказательством того, что первая и вторая этические системы не распределяются географически, может служить Карибский кризис 1962 года. Одна из причин, которыми объясняют снятие Хрущева два года спустя, – его согласие демонтировать установленные на Кубе советские ракеты. Фидель Кастро тоже расценил это решение как предательство. С другой стороны, реакция консервативных американцев на компромисс с Советским Союзом не сильно отличалась от советской и была полностью в русле второй этической системы. Ричард Никсон, например, заявил, что Кеннеди удалось «вырвать поражение из челюстей победы», а командующий ВВС США генерал Лемей назвал отказ от атаки Кубы «наихудшим поражением в нашей истории». Зато в некоторых диссидентских кругах СССР (как, впрочем, и в среде американских либералов) компромиссное поведение Хрущева, наоборот, воспринималось как героическое.