Чтение онлайн

на главную

Жанры

Культурный герой. Владимир Путин в современном российском искусстве
Шрифт:

Поскольку моя телезрительская активность измеряется в отрицательных величинах, сюжет о вручении президентом Медведевым ордена певице Пугачевой мне сначала пересказали, а потом уж я всё нашел в Интернете.

Пересказавшие поделились тонким впечатлением, что при вручении в кремлевском кабинете президентов было двое — Алла Борисовна и Дмитрий Анатольевич, если перечислять в алфавитном порядке. А может, не только в алфавитном.

На мой взгляд, все тут серьезнее и глубже; в силу давней привычки я взялся подыскивать ассоциации, или, как их там, культурные коды. И обнаружил — конечно

же! Иштар Борисовна — королева вампиров в романе Пелевина Empire V.

Роман не самый лучший у Виктора Олеговича, вампиры — эдакие сверхчеловеки, даже сверхсущества, реальная элита, главными жизненными дисциплинами у которой являются гламур и дискурс. Нехитрая метафора эта непозволительно растянута, слабую фабулу спасает жесткая аналитика в привычном пелевинском ключе «О времена, о нравы!» — опять же традиционно отсылающая к стилистике платоновских диалогов, вложенных в уста циничных гуру и простодушных учеников.

Иштар Борисовна, если абстрагироваться от ее вампирской сущности и королевского статуса, — хорошая пожилая тетка: по-бабски мудрая, добрая, пьющая.

Теперь, собственно, пугачевские чтения. Алла Борисовна в России больше, чем кто бы то ни было, поскольку Алла Борисовна — сама Россия. Точнее, путь, пройденный Россией с 70—80-х годов по наши дни.

Я никогда особо не следил за творчеством АБП, но жить в России и быть свободным от этого творчества никак нельзя. Удручает разница, дистанция огромного размера между хитами позднего застоя, хоть бы даже «Старинными часами», «Миллионом алых роз» и «Мадам Брошкиной», «Полковником настоящим», «Таблеточкой-малолеточкой-клеточкой»…

Эстеты считают, что Пугачева кончилась в перестройку. Это не так, хотя своя логика здесь есть. Помимо вполне мейнстримных часов и роз были тогда у Пугачевой целые циклы на шекспировские сонеты, на стихи полузапрещенного Мандельштама (правда, с Петербургом, переделанным в «Ленинград», — не за ради лояльности, а для песенной рифмы к «умирать») и Цветаевой (саундтрек к «Иронии судьбы»), поп-роковый период с Владимиром Кузьминым. А скелет любой музыкальной темы — аранжировки хитов тех лет — и сегодня остаются непревзойденными на эстраде. Боюсь, так и останутся.

Конъюнктура, естественно, и стопроцентное попадание. Не только легкий привкус фронды, но и упование на вкусы и запросы многомиллионной аудитории. Средний советский человек был хоть и однобоко, но неплохо образован: почитывал «Иностранку», выбирался в столицы на концерты и премьеры, откуда-то знал гениев, не поощрявшихся режимом, и мог толково рассуждать о хороших стихах. Примерно на уровне нынешних кандидатов филологии.

Вообще культуртрегерская активность советской власти достойна отдельного большого исследования. Перекармливание обывателя классическими образцами было не от хорошей жизни задуманной и реализованной стратегией. Советская власть откуда-то знала (хотя, понятно, не бином Ньютона): разреши нашему человеку попсу, он немедленно сделает ее моделью поведения и затем неизбежно — образом жизни. То есть оскотинится и нашу рашу перевезет в дом-2, не изъясняясь даже, а мысля на уровне богатых плачущих латиносов и отечественного мыла.

Собственно, Алла Борисовна и прошла этот путь. Тоже, натурально, не от хорошей жизни, были причины и объективные: тот же голос. Ибо «Полковник» и «Мадам Брошкина» — даже не песни-рассказики, а сценки-байки, которые нужно не петь, а травить. Но главным образом это был процесс объективный, путь артистки, которая боялась потерять аудиторию, как страна и власть — адекватных ей подданных.

Символом этих процессов стал Филипп Киркоров: рост, зад, полуцыганский стиль южноевропейских задворок, весь чернокудрый, источающий липкую слащавость. Дело, впрочем, не в имени — не будь Филиппа, с А. Б. нарисовался бы кто-то другой из персонажей Кустурицы.

Тем паче что и Филипп со временем почувствовал свой стук снизу: в чудовищном фильме «Любовь в большом городе» он, пожалуй, единственно симпатичен не как герой (об этом просто не идет речи), но как актер и даже человек. Даром, что играет не то ангела, не то беса. Словом, зайка моя.

Вот, собственно, и все, а эпилог — пресловутое вручение ордена Медведевым. Дело не в двух президентах в одном кремлевском кабинете — сюжет обнажил в Пугачевой сущность не президентскую, конечно, но — подымай выше — имперскую и вневременную.

Все в ней сейчас Россия, и все в ней сейчас — соответствующая метафора.

Кризис, как у всех, возраст очень типичной для тетки-России как образа и символа (Родина-мать зовет), не больше и не меньше. С эстрадой завязала, но оставила возможность прощального турне и выступлений, «когда захочется». Бизнес-проекты в более-менее проблемном состоянии, личная экономика сугубо сырьевая. Не нефть с газом, но имя, репутация, величие… Спутники жизни разошлись кто куда, живет с Максимом Галкиным, и здесь он, может, тоже не сам себя играет, но представителя загадочного поколения, которое не так давно называли Next.

Есть, впрочем, главное отличие: огромное, монументальное, непрошибаемое чувство собственного достоинства. Не истерика с риторикой, порождение комплексов, не заклинания о поднятии с колен и возвращенном величии. А спокойное, имперское достоинство победителя, который ощутил себя таковым тридцать лет назад и ни разу не изменил самоощущению.

Вот это имперское достоинство и есть главный урок от Иштар Борисовны, королевство которой слишком от мира сего.

* * *

Звание пророка на короткие дистанции для Пелевина явно мелковато, однако он сам запрограммировал Вселенную, в которой пространство пророчества «короче воробьиного носа» (Горький). Точнее, отдал полномочия с инструментом одному такому программисту-сценаристу.

«…Что касается творца этого мира, то я с ним довольно коротко знаком.

— Вот как?

— Да-с. Его зовут Григорий Котовский, он живет в Париже, и, судя по тому, что мы видим за окнами вашей замечательной машины, он продолжает злоупотреблять кокаином.

— Это все, что вы можете про него сказать?

— Пожалуй, еще я могу сказать, что голова у него сейчас залеплена пластырем».

Поделиться:
Популярные книги

Я – Орк. Том 2

Лисицин Евгений
2. Я — Орк
Фантастика:
юмористическое фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Я – Орк. Том 2

Релокант

Ascold Flow
1. Релокант в другой мир
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
рпг
5.00
рейтинг книги
Релокант

Хозяйка старой усадьбы

Скор Элен
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
8.07
рейтинг книги
Хозяйка старой усадьбы

Восход. Солнцев. Книга VII

Скабер Артемий
7. Голос Бога
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Восход. Солнцев. Книга VII

Вечный. Книга III

Рокотов Алексей
3. Вечный
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
рпг
5.00
рейтинг книги
Вечный. Книга III

Пистоль и шпага

Дроздов Анатолий Федорович
2. Штуцер и тесак
Фантастика:
альтернативная история
8.28
рейтинг книги
Пистоль и шпага

Калибр Личности 1

Голд Джон
1. Калибр Личности
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
аниме
5.00
рейтинг книги
Калибр Личности 1

Король Руси

Ланцов Михаил Алексеевич
2. Иван Московский
Фантастика:
альтернативная история
6.25
рейтинг книги
Король Руси

Кодекс Охотника. Книга XXI

Винокуров Юрий
21. Кодекс Охотника
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Кодекс Охотника. Книга XXI

Правила Барби

Аллен Селина
4. Элита Нью-Йорка
Любовные романы:
современные любовные романы
5.00
рейтинг книги
Правила Барби

Мимик!

Северный Лис
1. Сбой Системы!
Фантастика:
боевая фантастика
5.40
рейтинг книги
Мимик!

Книга пяти колец. Том 3

Зайцев Константин
3. Книга пяти колец
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.75
рейтинг книги
Книга пяти колец. Том 3

Защитник. Второй пояс

Игнатов Михаил Павлович
10. Путь
Фантастика:
фэнтези
5.25
рейтинг книги
Защитник. Второй пояс

Золушка по имени Грейс

Ром Полина
Фантастика:
фэнтези
8.63
рейтинг книги
Золушка по имени Грейс