Культурный герой
Шрифт:
— Чего копаешься? Скоро прилетят ушастые с соседней базы, тут всего-то километров сто. Обеззаразят территорию от паров наркотика и впендюрят нам по самую акварель. Мало не покажется. Давай грузи добычу на борт!
Под добычей следовало понимать пятерых узников, освобожденных от присмотра вертухаев, суточного довольствия и веры в светлое будущее. Узники на свободу не спешили, пришлось пригрозить им пулеметом.
Гипернасекомое, внезапно возникшее из пустоты, фурора не произвело. Бывшие революционеры, нынешние наркоманы вяло реагировали на окружающую обстановку. Сцепив щупальца-руки-корни, они подразумевали этим какую-то особую сплоченность,
Ёшкин жук, как показалось Ваське, протяжно, с надрывом вздохнул. Он подогнул лапы и перенес вес многотонного тела на нижние сегменты. Короче говоря, закрепился вертикально. И приветливо распахнул свое черное бронированное брюхо.
— Первый пошел! — Старлей внимательней пригляделся к личному составу будущего воинства. Так-с, что имеем, а?
Имеем нечто, напоминающее сатира из книжки о Древней Греции.
— Второй пошел!
Существо в черной сутане, мордахи не видно, пальцев на каждой руке шесть штук, в пальцах четки, величаво вошло в ёшкина жука.
— Третий, четвертый, вперед!
Земноводное, от которого исходили волны тепла, и древовидная тварь, похожая одновременно на молоденький дуб и кедровую шишку, пританцовывая, заняли свои посадочные места.
— Пятый!
Больше всего в компании инопланетян Старлею глянулся сапиенс в очках. Очки у него были выдающиеся — с полосатой оправой, перетянутой синей изолентой, и толстыми, просто неприлично толстенными стеклами. Именно эта особь казалась Василию странно знакомой… Стоп! Отставить сопли в шоколаде! Формальности в сторону, наладить контакт еще успеем. Сейчас надобно как можно скорей покинуть территорию концлагеря и умотать подальше. Да и жрать хочется… Старлей подумал о знаменитой тушенке тушканчегов. Жаль, нет времени совершить налет на продовольственный склад.
Брюхо захлопнулось, диоды зажглись.
— Господа, рад приветствовать вас на борту нашего транспортного средства. Ремни пристегивать не надо, курить можно. Подробнее условия нашего дальнейшего сосуществования мы обсудим в более спокойном месте.
Когда сатира колбасит от ломки — это мерзко.
Когда ломает земноводное — забавно.
Когда человек блюет кровью и спермой — это напрягает.
От погони беглецы спрятались в просторной пещере, словно специально для подобных целей созданной матушкой-природой. С воздуха группу не засечь, а по скалам тушканчеги, зная их любовь к пешим прогулкам, бродить не будут. Не в привычках кризоргов заглядывать в каждую щель, способную оказать приют революционерам.
Старлей, обхватив колени руками, сидел у костра и наблюдал, как ротмистр Чача с помощью мензурки отмеряет дозы страждущим. К этому вопросу Чача подошел творчески. Сначала он прикинул на глаз, кто из инопланетян сколько весит и какого роста, потом составил таблицу, в которой учел коэффициенты расовой принадлежности, и, поминутно слюнявя карандаш, записал данные в аккуратно разграфленные столбцы и строки. Под это дело Чача завел специальную тетрадку в клеточку, с красными полями и обернутую прозрачной клеенкой. На обложке было напечатано:
ТЕТРАДЬ
ученика______класса
_______школы №___
___________________
Чача чуток подумал, воткнув карандаш чуть ли не в гланды, а затем резко, будто принял важное решение, зачеркнул и исправил «ТЕТРАДЬ» на «Полевой дневник наблюдений и учета расхода секретного
— Важно, чтоб их организмы нормально функционировали. Но при этом не позволить эйфории затуманить их разумы, — пояснил он Старлею, хотя тот ничего не спрашивал.
Вот тебе и наркотик удовольствия, подумал Старлей. Нах такое счастье нужно? Он знал, что козлоногого дурачка со свирелью в лапах зовут Марсий, и тот действительно настоящий сатир и бабник. Медуза Горгонер уже испытала его сексуальные домогательства. Странно, но она категорически отказала рогатому сластолюбцу.
Земноводное представилось Саламандром и при всем отсутствии видимых половых признаков оказалось самцом. По крайней мере, таковым оно себя считало, потому что было весьма теплокровным, а то и очень зажигательным в определенных условиях. Как сказал Джентльмен, именно салемы подарили ВКС методику энергетических выплесков на расстояние прицельной дальности. Дамы этой расы в плане интеллекта мало отличались от обычных земных ящериц.
Дерево откликалось на имя Лешак, в разговоры не вступало, вообще было мрачным и недовольным свободой. Лешаку неплохо жилось в концлагере, значительно лучше, чем на родной планете, где приходилось постоянно сражаться за почву и минеральные удобрения. Тушканчеги на удобрения не скупились. И если почвы вокруг предостаточно, то нитраты еще поискать надо. У Старлея есть нитраты? Нет? Ну дык…
Человека звали Игрек, он постоянно хихикал и протирал линзы очков. Штатский, что с него взять?
— Итак, — сказал Чача, — у нас есть драгс, у вас знания и навыки. Все вы попали в концлагерь не просто так, но за вред, нанесенный тушканчегам. Вы — революционеры, саботажники и террористы. Нам нужен ваш опыт партизанской войны на захваченных планетах. Кто, как не вы, в курсе, как максимально эффективно дать отпор гнусным захватчикам? Взамен мы предлагаем вам своевременные поставки замечательного препарата Е-1428. Вы нам, мы вам. Все справедливо и честно. Верно?
Инопланетяне считали, что да, условия сделки более чем приемлемы. Очкарик попытался было вякнуть что-то о произволе, но его быстро привел в чувство Джентльмен, хорошенько двинув кулаком в живот.
В полнейшей тишине поднялось существо в сутане, заявившее, что его следует величать не иначе как Великий Инквизитор. Перебирая четки, оно проскрипело:
— Я не умею воевать, мое дело — нести веру в массы. Я — концентрат религиозной набожности и всегалактического терпения. Я не умею взрывать линии электропередач и пускать под откос поезда. Отпустите меня с миром, братия.
Заявление вызвало гомерический смех Старлея.
— Ой умора, ой не могу! Космический свидетель Иеговы! Ха-ха-ха! На фиг он нам нужен, пусть топает, пока никто не заразился этой дрянью.
Инквизитор шагнул к выходу из пещеры.
— Э-э, батенька, не скажите. — Блиннорылый покачал головой, отчего толстые щеки его всколыхнулись. — Зараза заразе рознь.
Инквизитор резко остановился, будто наткнулся на заточенный кол, и раздумывал, стоит ли напрягаться дальше, однозначно, но быстро убивая себя, или же имеет смысл вернуться, открыв неглубокую еще рану, и медленно, с мучениями сдохнуть от потери жизненных сил.