Кумир и поклонницы
Шрифт:
Но в тот момент, когда надо было бросать Трине ее идиотскую шляпу, у меня ничего не получалось.
И в этом тоже была виновата Трина. На прошлой неделе, когда мы еще разговаривали, я бросила ей шляпу, и она ее поймала и вовремя надела перед тем, как танцевать канкан.
Но теперь по какой-то причине, хотя я кидала шляпу точно так же, Трина ее роняла. Не хочу думать, что специально. Но…
Хорошо. Она пропускала шляпу умышленно.
В первых двух случаях мистер Холл этого не заметил, потому что шляпа упала на пол, и Трина наклонилась и подняла ее.
Но
Трина могла бы поймать шляпу. Она могла бы чуть вытянуться и схватить ее в воздухе.
Но Трина этого не сделала. Так что шляпа оказалась в тубе.
По-моему, это было очень смешно. Если бы это случилось на конкурсе, готова держать пари, что Мисс Кентукки решила бы, что мы сделали это сознательно, и дала бы нам дополнительный балл за творчество.
А что особенного? По крайней мере, я так думала. Джейк вынул шляпу из раструба, галантно протянул ее Трипе, она надела ее и встала в ряд для канкана, не пропустив ни шага.
Трогательная Бренда, которая все видела, очень смеялась, но мистеру Холлу это не показалось таким уж забавным. Он завертел головой и пронзил меня взглядом выпученных глаз, полных неподдельной ярости. Лицо его стало таким красным, как — ну, как мое платье.
Когда «Весь этот джаз» подошел к своему бравурному окончанию и мы все стояли, неловко вытянув руки и изо всех сил пытаясь быть предельно ритмичными, мистер Холл опустил свою дирижерскую палочку и прошипел:
— Садитесь.
Мы рухнули там, где стояли, покрыв собою все ступеньки.
Затем мистер Холл указал на меня.
— Вы, — прорычал он. Правда прорычал! — Встаньте!
Я встала. У меня колотилось сердце. Но только из-за того, что я только что махала руками. Мне не было страшно. В конце концов, это же была простая случайность. Я ведь не нарочно это сделала. Наверняка мистер Холл это понимает.
Оказалось, что мистер Холл таких вещей не понимает.
— Мисс Гриинли, — сказал мистер Холл. Лицо его все еще было ярко-красным, а в подмышках полумесяцами темнели пятна от пота. Казалось, он забыл о себе. Все его внимание было обращено на меня. — Вы намерены, — сказал он мне, — заминировать и взорвать наше выступление на «Бишоп Люерс»?
Я посмотрела на трогательную Бренду, чтобы понять, как она относится к этому вопросу. Я посмотрела на Трину, рассчитывая на ее помощь, но она, отвернувшись от меня, упорно смотрела в стену.
— Хм-м, — сказала я, поскольку ответом трогательной Бренды было лишь еле заметное пожатие плечами, и это подсказало мне, что здесь нет правильного ответа. — Нет.
— Тогда почему, — гремел мистер Холл так громко, что дети, которые держали цимбалы, чуть не уронили их от страха. — Тогда почему вы бросили шляпу Катрины Ларссен в оркестр во время последнего номера?
Я посмотрела на Стива, надеясь хоть на его поддержку. Помощи не было ниоткуда. Кадык Стива дергался, как поршень, но он даже рта не раскрыл.
— Хм-м, — сказала я в конце концов. — Это была случайность.
— СЛУЧАЙНОСТЬ? — вскричал мистер Холл. — СЛУЧАЙНОСТЬ? А понимаете ли вы, чего может стоить эта маленькая СЛУЧАЙНОСТЬ, если это произойдет на «Люерсе»? Понимаете?
Поскольку я представляла себе это очень смутно, то ответила:
— Нет.
— Десять баллов! — зарычал мистер Холл. — Десять баллов, мисс Гриинли, могут стать разницей между первым и НИКАКИМ МЕСТОМ. ВЫ ЭТОГО ХОТИТЕ, МИСС ГРИИНЛИ? ЧТОБЫ НАШ ХОР НЕ ПОЛУЧИЛ НИКАКОГО МЕСТА НА «ЛЮЕРСЕ»?
Я снова посмотрела на Трину. Если бы мы разговаривали, я знаю, в этот момент она подняла бы руку и сказала:
— Мистер Холл, виновата я, а не Джен. Я должна была поймать шляпу, но не поймала.
Или сказать что-то в этом духе.
Не говоря уж о том, что если бы мы с Триной разговаривали, она с самого начала не дала бы шляпе упасть в тубу. Так что, в сущности, во всем виновата была она.
Только я не могла здесь этого сказать. Не могла сказать:
— Мистер Холл, я не виновата. Это все Трина, — потому что этого просто нельзя было делать.
Так что я сказала:
— Извините, мистер Холл. Этого больше не случится. — Хотя я знала, что случится. Потому что Трина вовсе не собирается ловить эту шляпу.
— Извинения недостаточно, — провыл мистер Холл. — Извинением дело не поправишь! Вы весь год что-то вытворяете, мисс Гриинли. Похоже, хор для вас — всего лишь шуточки. Я хочу, чтобы вы понимали, что «Клэйтонские Трубадуры» вовсе не шуточки. Последние пять лет мы занимаем высокие позиции на конкурсе и в этом году не собираемся их сдавать, несмотря на ваш саботаж. Я не знаю, может, ваш легкий романчик с Люком Страйкером ударил вам в голову, мисс, но позвольте заметить вам, что это ОН — звезда. А не ВЫ. А теперь — или вы работаете со мной, или уходите отсюда. Выбор за вами.
Затем мистер Холл поднял свою дирижерскую палочку и слегка постучал ею по дирижерскому пульту,
— Хорошо, давайте пройдем еще разок сначала, — сказал он. — И будем надеяться, что в этот раз мисс Гриинли окажется более учтивой.
Вот так-то. На прошлой неделе я бы все это пропустила мимо ушей. Ради Трины, правда. Я уже впряглась в это. У Трины было здесь большое соло, И это она заставила меня прийти в это дурацкое место.
Если бы все это происходило на прошлой неделе, я должна была бы сказать:
— Прошу прощения, мистер Холл. Я как следует поработаю, чтобы у меня все получилось, мистер Холл. — Просто, чтобы всем было легко и приятно.
Но сейчас не прошлая неделя. И для меня неважно, будет ли всем легко и приятно.
Мне было важно поступать правильно.
Так что я сошла со ступеней, подошла к тому месту, где в общей куче лежали мои одежда и книжки, и собрала их.
— Простите, мисс Гриинли, — сказал мистер Холл. — Куда это вы направились?
На полпути к выходу я, обернувшись, посмотрела на него.