Купчиха
Шрифт:
— Понятно, — сурово кивнул головой малыш, — дядя Ульрих — герой.
— Правильно, мой зайчик, — проговорила Виола и прижала сына к себе, — правильно, мой умница. Дядя Ульрих — герой. Он нас, кажется, спас.
Теодор спокойно заявил:
— Ну, вы тут обед сообразите, а я пока конями займусь.
Он не хотел обсуждать геройство графёнка, пока не получил подтверждения, что тот действительно совершил подвиг, а не сделал очередную глупость. К счастью, словами про обед, он полностью переключил внимание голодного, но ещё не осознавшего этого ребёнка. Эди сосредоточился на еде, которую вынимала из зачарованной сумки
— Что делать будем?
Тот пожал плечами.
— Переночуем здесь. Пока не будем точно знать, что с Ульрихом, с места не сдвинемся. Парень мог попасть в беду, мог погибнуть. Мы не можем его так бросить. Сейчас темнеет, поэтому что-то предпринимать бессмысленно. Завтра лошади отдохнуть и я съезжу, посмотрю, что там такое. Если поймали, тут мы ничего не сможем сделать. Если жив, но ранен, помогу всем, чем смогу. Вытащу, чего бы мне это не стоило. Если погиб… Что ж, все мы смертны. Тогда похороню как подобает.
Почему-то от этих слов по спине у Вильки пробежал холодок и она вдруг подумала, что последнее-то, кажется, самое верное. Завтра им придётся попрощаться с Ули навсегда.
Тео сказал:
— Я пойду с тобой.
— Нет, — ответил Мельхиор, — ты останешься и будешь охранять женщин и детей. У нас их немного, но и они нуждаются в твоей заботе. А пока давайте отдохнём. Завтра нам понадобятся все наши силы.
Он нашёл кусочек относительно ровной земли, создал с помощью амулета воздушную подушку, чтобы Виоле мягко и тепло было лежать, и расстелил одно из оставшихся в их распоряжении одеял. Ловко поднял жену и умостил на приготовленное ложе, сам устроился рядом…
Бедная Вилька так устала, что ей едва сил хватило чмокнуть его в щёку на сон грядущий, после чего её было уже не дозваться. Мельхиор обнял любимую и тоже заснул. Не спал один Тео, хотя ему досталось не меньше прочих. Он тяжело переживал свой промах. Как это он, при всём своём огромном опыте, не уследил за Ули? И что этот засранец учинил? Не придётся ли им завтра разгребать то, что тот успел наворотить, пока был без присмотра?
Раздумывая таким образом, он проворочался без сна часа два, если не три, а затем услыхал топот копыт. Судя по звуку, одна лошадь. Ничего страшного, если только не…
Теодор вскочил, вглядываясь в темноту, которая здесь была не такой уж непроглядной, как на родном юге. Прошла пара минут, прежде чем его догадка подтвердилась. Ули! Живой и здоровый! Целый и невредимый! Ну, если не считать порванного в лохмотья платья и многочисленных ссадин и царапин.
Молодой маг заметил их, соскочил с седла и направился к Тео с распростёртыми объятьями. Тот тоже бросился к нему.
— Ули, засранец! Как ты нас напугал!
Тот счастливо рассмеялся, обнял Теодора и закружил по полянке. Кончилось дело тем, что они оба налетели на длинные ноги Мельхиора и рухнули наземь. Тут уж проснулись все, даже Эди.
Правда, участие малыша в происходившем ограничилось одной фразой. Он высунул голову из-под плаща, увидел Ульриха, удовлетворённо улыбнулся какой-то своей мысли и спросил сонным голосом:
— Дядя, ты — герой?
Ответа дожидаться не стал, нырнул обратно в свой кокон и снова заснул.
Остальные спать не могли. Виола взяла себя в руки и приготовила-таки любимую всеми похлёбку из того, что нашлось в сумке у Мельхиора. Все сели вокруг импровизированного костра и уставились на героя дня: давай, мол, рассказывай. Ули сначала мялся, ему было неудобно хвастаться, но под конец разошёлся и рассказал, что первые взрывы, которые так напугали герцога и его людей, были чистой иллюзией, под прикрытием которой он сбежал, а затем на расстоянии активировал уже настоящие взрывные заклинания.
Ссадины, царапины и рваная одежда? Нет они никакого отношения к взрывам скал не имеют. Это он по кустам за собственной лошадью гонялся. Пока вспомнил призывающее животных заклинание и сумел применить, эта скотина здорово его помотала. Кажется, он познакомился со всеми видами колючей растительности, произрастающей в этих местах. На это месте все начали хохотать от облегчения и долго не могли остановиться. Первым опомнился Мельхиор, который вдруг вспомнил о долге целителя и полез в свою торбу за заживляющей мазью и чистой рубашкой.
* * *
Обратный путь занял не три, а четыре дня, но никаких трудностей путешественникам не встретилось. Присутствие ребёнка диктовало свои требования, да и то, что пришлось оставить в Эгоне сумку Виолы, тоже ощущалось, ведь там, кроме её и Эди личных вещей, лежали всяческие приправы, а главное — соль. Приходилось охотиться, чтобы добыть мясо, искать не только лук и чеснок, но другие травы, которыми можно сдобрить пресную пищу, чтобы она не казалась такой противной, а вдобавок чаще останавливаться, делать более длинные привалы.
Ульриху очень хотелось напоследок объясниться с Виолой, но она держалась отчуждённо. Признавала его заслуги, даже героизм, хвалила вслух, а потом поворачивалась с своему длинноносому мужу и Ули видел, как загораются её глаза. На него она никогда так не смотрела, что бы он там себе ни напридумывал. Поэтому под конец их поездка, на которую он возлагал такие надежды, обернулась мучением. Хорошо, что он наконец нашёл общий язык с Теодором.
Бывший наёмник по достоинству оценил поступок Ульриха. О полностью разделял мнение внука и тоже считал, что это был подвиг. А что Ули в результате не погиб, так это же здорово! Так и надо! Разумный расчёт плюс правильно применённые навыки дают хороший результат. Гибель героя таковым не является. Обсудив все аспекты содеянного, он как бы невзначай спросил: не желает ли Ульрих перейти снова на боевой факультет? На общий он подался ввиду того, что должен был принять графство, но теперь это неактуально. Так не вернуться ли?
Теперь, когда бывший граф преодолел юную дурь, научился сдерживать эмоциональные порывы и рассчитывать свои действия, он может достичь на этом поприще небывалых высот. Разве это не то, к чему следует стремиться?
Ули обещал подумать, а сам бросил взгляд на Виолу, которая что-то нежно щебетала, обращаясь к мужу. Ну что ж, если так, то она ещё увидит! Локти себе будет кусать, когда он, Ульрих, станет архимагом! У него теперь есть цель.
Так что остаток пути он посвятил мечтам о своём замечательном будущем. Их он предпочитал обсуждать с Тео, а на Вилечку даже смотреть лишний раз избегал.