Купель дьявола
Шрифт:
— Космонавт, что ли?
— Космонавта звали Герман, — терпеливо пояснил Титов. — А меня зовут Алексей Алексеевич. Хочу купить у вас картину.
— Аукцион будет через два дня.
— Никаких аукционов. Беру не глядя.
— Вы коллекционер? — это был праздный вопрос: даже пуговицы на пиджаке выдавали в нем нувориша, поднявшегося в 1991 году на поставках цитрусовых.
— Возможно.
Все ясно, если ты что-то и коллекционируешь, так это не праведные денежки и заказы на устранение конкурентов.
— Боюсь, наша картина вам не по карману, — подначила я
— Сколько?
— Миллион двести долларов, — зажмурившись, выпалила я: Лавруха бы мной гордился.
— Вам чек или наличные? — осведомился чертов нувориш.
— Миллион двести — это начальная цена. Возможно, кто-то предложит больше.
— А вы сами что предложите?
— Могу предложить кофе, — ляпнула я. — Растворимый.
— Валяйте растворимый, — он посмотрел на меня с интересом.
Этот интерес касался меня самой — моих рыжих волос, Жекиного асексуального костюмчика, с которым я почти сроднилась, и туфель на шпильках, нестерпимо натиравших ноги.
— Как вас зовут? — наконец-то удосужился поинтересоваться он.
— Екатерина Мстиславовна.
— Отчество, я думаю, мы опустим. А все остальное меня устраивает. Что вы делаете сегодня вечером?
— Ничего не выйдет. Картина не продается до аукциона, — опыт последних дней подсказывал мне: держи глухую оборону, даже если твои псевдовоздыхатели и охотники за картиной по совместительству предложат тебе недельный тур на Мартинику.
— Оставим картину, — в голосе Титова проскочили нотки нетерпения. — Что вы делаете сегодня вечером?
— Хотите предложить мне казино? Или ночной клуб со стрип-шоу?
— Сегодня в Капелле грузинские духовные песнопения. Не составите компанию?
Я прикусила язык: неудачный пассаж о стрип-шоу показал, что дешевкой выгляжу я, а не он. Так ничего и не ответив на его приглашение, я отправилась в кабинет, повернула ключ в замке и уставилась на себя в зеркало.
Я не проделывала подобного со времен Быкадорова.
Вернувшись в зал с подносом, я уселась против молодого человека, даже не одернув юбку.
Я не проделывала подобного со времен Быкадорова.
— Так как? — снова спросил у меня Алексей Алексеевич Титов, шумно прихлебнув эрзац из чашки. — Или грузинские духовные песнопения вас не вдохновляют?
— Не знаю, — искренне призналась я.
— Ансамбль “Рустави” и Смешанный хор Сионского кафедрального патриаршего собора. Кофе у вас отвратительный. Настоящая бурда.
Его безразлично-оскорбительный тон задел меня. Я была мелкой сошкой в дешевеньком костюмчике, а он — хозяином жизни с полным боекомплектом охраны. И ему было плевать, где именно залезть под юбку понравившейся ему случайной женщины: в ночном клубе или в Сионском кафедральном патриаршем соборе.
— А вы, смотрю я, потомственный дворянин. И ваши предки владели собственной яхтой уже во времена всемирного потопа.
— Возможно. О вас такого не скажешь.
Конечно, я была не только мелкой сошкой, но и строптивой владелицей второсортной галерейки, запруженной керамическими козлами. Лишь благодаря фантастическому стечению обстоятельств строптивая владелица оказалась причастной к сотням тысяч долларов. И она сделала то, что обычно проделывал Пупик, если ему что-то не нравилось. Пупий Саллюстий Муциан гадил в ботинки. Я такой счастливой возможности была лишена напрочь и потому плеснула остывший кофе прямо в холеную морду Алексея Алексеевича Титова. Дюжие молодчики из охраны схватились за полы пиджаков, но Титов властным жестом пресек их служебное рвение. Он с достоинством вынул из кармана носовой платок, протер им лицо и непоправимо испорченную сорочку. И, не говоря ни слова, поднялся со стула.
— Кофе действительно отвратительный. Настоящая бурда, — бросила я вслед ему и наконец-то одернула юбку.
Пошел ты!..
На пороге Алексей Алексеевич остановился, повернулся ко мне и обезоруживающе улыбнулся.
— Жду вас без пяти семь у Капеллы.
…Остаток рабочего дня я провела в библиотеке имени Л.Н. Толстого на Шестой линии. Проштудировав годовые подписки “Коммерсанта”, “Делового Петербурга”, а также — на всякий случай — некоторые криминальные издания и газету “Вне закона”, я оказалась подкована на все четыре конечности. И теперь знала об Алексее Алексеевиче Титове гораздо больше, чем любая из его девочек по вызову, не говоря уже о стационарных любовницах.
Он владел крупнейшей топливной компанией в регионе, разветвленной сетью бензоколонок и не менее разветвленной сетью супермаркетов. О таких мелочах, как ресторан и два казино, даже неловко было упоминать.
На все руки от скуки. И швец, и жнец, и на дуде игрец. Интересно, сколько он платит за ночь?
Ни в какую Капеллу я идти не собиралась, но самым необъяснимым для себя образом ровно без пяти семь уже торчала у входа в Капеллу. Ждать не пришлось: Алексей Алексеевич Титов оказался пунктуальным человеком.
Ко мне подошел все тот же азиат из его охраны и, почтительно склонив голову, предложил следовать за ним.
— Какой у вас пояс? — спросила я. Азиат, надменный, как лорд Адмиралтейства, непонимающе уставился на меня.
— Карате или айкидо? А может быть, борьба сумо?..
Так ничего и не ответив, азиат провел меня в переполненный зал.
Алексей Алексеевич уже поджидал меня, демократично устроившись в пятом ряду. Охрана маячила тут же — справа и слева, спереди и сзади — с выражением профессиональной скуки на лицах. Я плюхнулась в кресло по левую руку от Титова. Кресло по правую занимала какая-то старая грымза.
— Здравствуйте, Катя! — приветливо поздоровался Титов, обнажив два ряда великолепных фарфоровых зубов
— Здравствуйте, — ничего более оригинального я придумать не могла.
— Познакомьтесь, это моя мама, Агнесса Львовна.
Грымза повернулась ко мне и протянула сухую лапку, унизанную бриллиантами. Теперь я поняла, почему лицо Титова показалось мне смутно знакомым: он был похож на свою мать.
А уж забыть ее физиономию, растиражированную телевидением и прочими, весьма достойными средствами массовой информации, было невозможно.