Купид: Бесконечная ночь
Шрифт:
— Мы прибудем на рассвете. Если он исполнит свою часть договора, мы будем придерживаться нашей.
— Значит она с вами?
— Естественно, — Слэйд произносит это, словно перед ним стоит полный идиот. — Иначе всё шло бы не по плану, верно?
Дружинник издает глупый смешок, словно демонстрируя, что он действительно полнейший дебил, потом говорит:
— Отведите ее в зал с камином. Там же будет ваше вознаграждение.
С этими словами он снова усаживается в автомобиль и был таков. Линн неотрывно пялится в спину Слэйда. Она не знает, что значит этот разговор, но ясно, что ничего хорошего.
Слэйд
Она выходит из своего укрытия.
— Мой постоянный сторож, — иронично говорит он.
Она твердо убежденная в том, что не позволит ему себя запугать — не в этот раз — делает несколько шагов в его сторону.
— Что все это значит? — вопрошает Линн, — Почему ты встречался с дружинниками?
Он полностью разворачивается к ней, разведя руки в невинном жесте.
— Может я соскучился по их компании, как думаешь?
— Не лги мне, — Линн останавливается перед ним и смотрит ему в глаза. — Ты собираешься сдать всех Ли.
— С какой стати такой обвинительный тон, Линн? — Слэйд склоняется к ней, понижая голос, — Ты что думала, что мы сейчас заключим мировую? Ты что, действительно думала, что мы станем друзьями? Неужели ты сквозь все эти годы пронесла веру в свои девчачьи фантазии? Мы все сможем отправиться в центр города, когда подрастем, не так ли?
Она отступает на шаг.
— Не понимаю, о чем ты!
С лица Слэйда исчезает насмешливая гримаса, сменяясь жестким выражением.
— Само собой, нет, с чего бы.
— У тебя есть план, и все в курсе. Почему я нет?
— Именно потому, что ты слишком привязана к девчонке и ее друзьям, — он собирается пройти мимо Линн, но она останавливает его. Чувствует его холод, его напряжение.
— Что это? — тихо спрашивает она, — Мы могли бы заключить перемирие. Ты же сам понимаешь, что сейчас самое время для этого. Что может стоить того, чтобы все отбросить и продолжать делать так, как раньше?
Слэйд молчит, но и не уходит.
Она кладет ему руку на плечо, смотрит на свои белые пальцы на его черной одежде.
— Я устала все время только уничтожать, Слэйд. Почему мы должны и дальше так поступать?
— Сейчас речь не об уничтожение, — так же тихо отвечает он, — Речь идет об искуплении.
Она умоляюще смотрит на него.
— Объясни мне.
Слэйд отводит взгляд. Его белые глаза устремлены вдаль. Она в очередной раз спрашивает себя, какого цвета они когда-то были: коричневыми как дымчатый кварц или зелеными словно листья кувшинок, или голубыми как незабудки, или серыми, такими же серыми, как всё в вечной темноте, в которой они живут.
Он глубоко вздыхает и рассказывает ей историю. Его историю. Еще никогда Линн не чувствовала такой близости с ним. Всё вокруг — дорога и деревья, и яркая луна, вдруг вынырнувшая словно из ниоткуда — кажется сначала затуманивается, а потом исчезает. Его голос звучит тихо и спокойно, но тем не менее каждое произнесенное слово заставляет ее кровь быстрее бежать по венам. И Линн постепенно начинает понимать, что имела в виду созерцательница, назвав ее «напоминанием былых времен»… Она не важна для Слэйда. Она была важна для его сына.
Для Чарли.
— Он не мертв, — заканчивает Слэйд, — Они не мертвы. Все те дети, которых они тогда забрали из Элизабет, еще живы. Дружинник, о котором я тебе рассказывал, вытащил его из стены. Мы вернем их, Линн. Ли предложил мне эту сделку, когда мы были заточены в Биохим Центре.
Линн закрывает глаза, медленно опуская руку.
— Но цена за это..? — спрашивает она, хотя, на самом деле не желает слышать ответ.
— Цена — Пейшенс Ли. И на этот раз он не позволит так легко отнять ее у себя.
Линн оставляет Слэйда и с опущенной головой идет обратно в лес. Может он и прав. Может она действительно пряталась за детскими мечтами. Мира нет. Есть лишь бесконечная шахматная игра между сильными мира сего, в которой всегда кому-то ставят мат.
Глава 66
После того, как мы закончили привал и снова отправились в путь, все разговоры, один за другим, стихают. Начинают щебетать первые малиновки. Рассвет уже близко. Слэйд сообщил, что мы достигнем нашей цели еще этой ночью. Надеюсь, что он прав, потому что не очень-то горю желанием ждать еще один день, мучительные часы с рассвета до заката где-то прятаться, пока купиды снова смогут продолжить путь.
Бросаю взгляд в сторону Скиннера. Мы тоже больше не разговариваем, но это не страшно, потому что, как и в прошлый раз, поцелуй не стоит между нами. Все, как он и сказал: что-либо приобретает значение лишь в том случае, если этому попытаться придать значение. Но поцелуй также может быть просто поцелуем.
Лес впереди начинает постепенно редеть. Деревьев становится меньше, просветы между ними увеличиваются, и все чаще средь спутанных крон над головами ясно и отчетливо проглядывает небо. Я вдыхаю. Время пришло. Мы найдем Ли. Мы заставим его окончательно избавить нас от «оков» у нас в груди. Чувствую, как я спокойна. Я верю, что на этот раз мы справимся, не только потому что мне этого хочется, а потому что в воздухе витает такое своего рода чувство уверенности. Что-то подходит к концу, и итоговая черта уже маячит на горизонте. Она часть зарождающегося утра, часть нашего всепоглощающего молчания, кажется, что даже слышится в щебете малиновок.
— Там, впереди, — хотя Слэйд говорит тихо, мы все его слышим. Не только мы четверо, но и купиды поднимают глаза.
Мы все еще идем в самом конце, и мне приходится вытянуть шею, чтобы разглядеть то, о чем он говорит. Впереди нас заканчивается лес, дальше на лугу маячат тут и там лишь пара одиноких дубов, с расколотыми молнией стволами. Сам луг наклонно переходит в долину, в глубине которой начинается очередной участок леса. И на его краю стоит дом. Нет, скорее даже замок.
Строение огромное, только на фасад выходит не менее двадцати окон. Крышу венчают три трубы, балконы украшены зубцами с вычурным орнаментом. В первый момент я поражена красотой сооружения, но потом понимаю, почему мы не смогли разглядеть его с самолета: дом со всех сторон увит плющом, который в темноте выглядит черным, как ночь, а днем, должно быть, такой же зеленый, как лес. Возле дверей и окон плющ тщательно подстрижен, а все остальное плотно заросло. Здесь, в диком английском ландшафте — это прекрасная маскировка для секретного убежища.