Купидон с топором
Шрифт:
***
Наслаждаться внезапно возникшей тишиной, как и разглядыванием собственного ребенка, мне особо никто не дал. А в принципе я и не надеялась. Знала, что как только после реанимации переведут в палату, тишина мне будет только сниться. Я однозначно слышу папин голос в коридоре, и, Господи, пусть это будет не так-рев Софии. Как эта маньячка обо всем узнает? Ну как?!
Слежу как умалишенная за дверью и вуаля, она-таки приоткрывается. Вот только то, что первым я увижу лицо собственного мужа, не ожидала. Как
— Ты как? — интересуется Илья, а сам одним глазом смотрит на кроватку.
— Хорошо, я сама еще не рассмотрела нашу кроху. У нас, кстати, скоро кормление.
Удивительная вещь, но все молчат, только со странно-идиотским выражением лица смотрят в сторону ребенка.
— Вы не обижайтесь, но я не хочу, чтобы все смотрели на ребенка. Будем считать, что я суеверна. Я вам всем рада, хоть вы меня немного бесите, но можете оставить нас с Ильей? — умоляюще смотрю на папу, который улыбается сродни ненормальному, смотря на кроватку.
— Так, разошлись все, что это за скопление людей?! ВИП палата не гарантирует то, что здесь можно устраивать табор.
Никогда не думала, что буду так рада словам медсестры, но именно она надежда на то, что все уйдут.
— Давайте, давайте, маме нужно кормить дочь.
— В смысле дочь?! — выкрикивает папа.
— В прямом. Что не так? — берет на руки нашу девочку и подает ее мне.
— Вы же сказали, что у Стрельниковой сын. Три семьсот пятьдесят, пятьдесят два сантиметра!
— У Стрельниковой да, а это Купидонова.
— Твою мать! — не сдерживается папа.
— Сережа!
— Да это не про тебя, Ксюша.
Один, два, три, четыре, пять… закрываю глаза и понимаю, что вокруг стало тихо. И нет, я не умерла.
— Нам сказали, что ты родила мальчика и твой отец летал от счастья, ты понимаешь, что с ним сделала? — еле сдерживая смех, произносит Купидонов.
— Может мы когда-нибудь еще родим сына, — открываю глаза и рассматриваю нашу дочь.
— Может и родим. А пока, спасибо за дочку.
— И тебе, Купидонов, — вновь закрываю глаза и ощущаю легкое прикосновение его теплых губ. Вот так определенно лучше…
***
Полгода спустя
Веду расческой по оставшейся шерсти Жади, а самой от стыда хочется заплакать. С появлением детей жизнь не заканчивается, вот только мало что успеваешь, а если параллельно учишься или работаешь, и того меньше. А если уж честно-ничего не успеваешь. Пожалуй, впервые за полгода, после сдачи экзамена, я выдохнула и выспалась, и на том спасибо. Только совесть все равно потихоньку меня сжирает за плохое выполнение домашних обязанностей.
— Ань,
— Конечно, не осталось, потому что кое-кто ее решил постричь. Тебя бы так постригли, как ты бедную Жади, посмотрела бы я на тебя. Ты бы сейчас точно не улыбался.
— У нее были колтуны. Ей теперь лучше.
— Неси ножницы, я постригу тебя так же и будешь как вшивый ходить, — привстаю с колен, и вновь смотря на собаку хочется разреветься. — Нет, ну я все понимаю, но как можно было ее вот так постричь? Да, мы запустили ее, но сейчас, когда я стала посвободнее, я бы все вычесала и она была бы по-прежнему красоткой!
— Малыш, у нее шерсть отрастет быстрее, чем ты вздохнешь.
— Я вздохнула, Купидонов! Не выросла.
— Все, успокойся. Это всего лишь собака. Оставь ее в покое, ей все равно как она выглядит.
— Прости меня, я буду тебя расчесывать каждый день, моя хорошая. Слава Богу, хоть твоего дружка успела спасти.
— А зачем ты надела на Лукаса красный шарф?
— Отвечу в духе своего папы. Чтобы было, Купидонов, — смотрю на улыбающегося Илью и понимаю, что не могу на него злиться, даже за изуродованную Жади. И ведь гаденыш понимает это.
— Ну и зачем? — притягивая меня к себе, интересуется он.
— Затем, что мы все вместе идем в парк, я хочу семейную фотографию. Лукас должен переманить внимание красным шарфиком от Жади на себя. Ну а раз ты не захотел оставить Таню и Матвея родителям и улететь на моря, значит терпи фотосессию. А потом шопинг, СПА и все же мы подкинем детей на пару дней маме с папой. Хорошо? Ну, пожалуйста. Нам нужно отдохнуть.
— Хорошо.
И все же, как бы я ни злилась на Илью за вшивую прическу бедной Жади, он все равно самый лучший на свете муж и папа. Никто так не будет возиться с дочкой, как мой Купидонов. Вот и сейчас, знаю, что ему не нравится моя постановочная фотосессия, как и коляска, в которую я посадила Танюшу, но молчит. Улыбается и молчит.
— Илья.
— Ммм?
— А ты не мог бы нормально улыбнуться, бери пример с сына, — подмигиваю Матвею, на что он тут же улыбается.
— Глядя на эту уродскую коляску, у меня не получается, — не скрывая своей антипатии, фыркает Илья.
— Ну я тебе сейчас помогу.
Ставлю фотоаппарат на штатив, нажимаю на таймер и иду к семейству. Запрыгиваю к Илье на спину, тот от неожиданности ойкает, но вида, что моя тушка его напрягает, не подает.
— Вот теперь ты улыбаешься, — чмокаю его в затылок, на что Купидонов нервно хмыкает.
— Это оскал, солнышко, когда посмотришь фотографии-поймешь.
— Цыц. Всем улыбаться, поехали.
Конец