Купип
Шрифт:
— Ну что? — спросила мама.
— Что? Что? — обиженно ворчал Койкин. — Уж не знаю — что. Не люблю я этих их компасов: считай, смотри. Вот, бывало, у нас в девятьсот восьмом на «Святом Фоме Кемпийском» — никаких компасов не надо! Выйдешь из Севастополя, смотришь, а Балаклава и так видна. Выйдешь из Балаклавы — ан вон она Ялта. А эти компасы… Может быть, он не туда показывает? Видите — нет Бабера.
— Компас не может не туда показывать. Он всегда показывает в одну сторону, — заметил Лева, придерживая рукой стропы своего шарика и заглядывая на приборчик, который Койкин держал в своей огромной ладони.
— В одну! В одну! — вознегодовал Койкин. — Я сам знаю, что в одну. Компас показывает на полюс. Эй, девица, ты там что какие-то нечленораздельные звуки издаешь? Отверни башлык и говори яснее!
Люся подергала себя за край башлыка.
— Магнитный компас, — пропищала она таким голосом, точно отвечала урок в школе, — магнитный компас всегда обращен одним из концов своей стрелки в сторону северного магнитного полюса Земли.
В ту же секунду громкий треск разбудил отголоски в пустынях северного полярного бассейна.
— Кто это выстрелил? — вздрогнула мама.
— Ах, я старый гнилой баркас! — закричал Койкин, вторично шлепая себя что было силы по лбу. — Ах, я разбитый волнами затонувший проржавевший буй! В сторону магнитного! Маг-нит-но-го! А Бабер-то на обыкновенном полюсе. Эй! Слушать мою команду! Смирно! Напра-гоп! Восемь румбов направо! Строем пеленга! Отдай концы!
Он сделал мощный прыжок стараясь, повидимому, как можно сильнее отдалиться от мамы. Но мама, наддав ходу, мгновенно взлетела и, приведя в действие баберовский магнит, притянула Койкина к себе.
— Нет-с, дружочек мой, — начала она голосом, преисполненным зловещей нежности. — Ну-с, нет-с! Никуда ты от меня не улизнешь! Так как же было у вас в девятьсот восьмом? На «Святом Ереме»-то? Ты куда же это нас по морозу гоняешь? Отдай мне твою трубу! Я сама не хуже тебя скомандую. Отдай компас! Вот велю всем ребятам сесть на снег, и пусть сидят. Лучше уж пусть Люсенька или Устрицын, милое дитя, нас ведут, чем ты…
— Ой, мама, мама! Превосходное ты создание, — измученным голосом взмолился капитан. — Да говори хоть ты потише. Ведь, слышат же все! Ну и что случилось-то, подумаешь? Ну, решил я по пути вам показать второй полюс, магнитный. Потом передумал. Если бы ты за нами не увязалась, мы бы туда мигом доскакали… А тебя мне жалко…
— Ой, Койкин, не финти, — сердито сказала мама. — Не выкручивайся ты, пожалуйста! А где этот второй полюс находится?
— Где, где! — начал было Койкин. — Да вот там (он махнул непринужденно рукой). Обыкновенный — поправее, а этот — полевее…
— Он лежит в море Мельвиля, около Земли Бутия! — крикнула, издали Люся. — Я знаю. Мы проходили… От географического полюса до магнитного ровно две тысячи километров!..
Мама оглянула Койкина с головы до ног.
— Ну, мама, что же ты на меня так смотришь-то? — с ужасом произнес он. — Я-то чем виноват? Ну, ошибся! Все великие моряки всегда ошибались. И Колумб ошибся: думал, что в Индию плывет, взял да и открыл Америку. А, ведь, я довоенного времени капитан, нас на «Святом Фоме» никаким таким особенным наукам не учили. Дадут линьком по спине или щелкнут пальцем по носу, вот тебе и вся наука. А теперь я и сам вижу, что мне наука — вот как нужна. — Он вдруг замолчал и почти тотчас же ахнул:
— Э! Мама! Смотри-ка вперед. Вон, вон! Правее! Видишь — свет? Это — Бабер! Это — баберовский лагерь. Эй! Молчать! Слушать мою команду. Идти на снижение в направлении видного справа по носу света. Петь гимн!
И над снегами Арктики снова грянул бодрый гимн хитроумных купипских ребят:
Нам наука нужна, Крепкий парус она, Лодка легкая с длинными веслами! Мы не можем забыть, Что придется нам быть В новом мире советскими взрослыми! Рикки-Тикки-Тикки-Тикки. Рикки-Тикки-Тикки-Чк! Нет на свете нигде, Ни в земле, ни в воде, Справедливей обычая нашего: Не скучать, не ворчать, Узнавать, изучать, Обо всем непонятном расспрашивать. Рикки-Тикки-Тикки-Тикки. Рикки-Тикки-Тикки-Чк!Шарики быстро шли на посадку, а внизу уже светили прожекторы. Там бегали люди, и впереди всех, широко расставив ноги, стоял на льдине профессор Бабер. Он махал руками. Он что-то кричал.
— Милый, милый профессор! — завизжала Люся. — Вот и мы! И Устрицын! И мама тут!
В ту же минуту ноги Койкина коснулись льда.
— Ну что, мамочка? — самодовольно обернулся он к спустившейся вслед за ним маме. — Вот и довел, клянусь мелью, мачтой и марсовым мостиком! А ты еще говорила!..
ПРИКАЗ ПО КУПИПУ № 2
Находясь в районе северного полюса и готовясь к продолжению экспедиции, приказываю:
§ 1
Опубликовать в журнале „Костер“ следующее письмо:
„Профессор! В „Костре“ № 7 был объявлен приказ № 1.
В приказе было объявлено, что таких-то и таких-то ребят и Васю Морозова считать остроумными ребятами и членами КУПИПА. А меня почему нет? Меня, Маки Красногорского? Когда в журнале была помещена карта Земли Паганеля, тогда я и Вася с рвением принялись разбирать ее. Разобрав, мы послали вам ответ. Послали от Васи и меня. Но меня в приказе № 1 не оказалось. Может быть, наборщик в типографии пропустил мою фамилию? Или вы, профессор Бабер, забыли ее написать в приказе по своей рассеянности? Тогда прошу написать второй приказ и поместить ее в нем.
Очень прошу, незабудте!
Написано в 20 часов 40 минут,
13 сентября 1937 года.
Красногорский Максим
Что все это верно, подтверждаю
В. Морозов“
§ 2
Считать Маку в высшей степени хитроумным ребенком. Совершенно! Весьма! Вполне. Зачислить его в кандидаты Купипа, запросив, однако, почему в слове „не/забуд/ь/те“ он сделал две хитроумных ошибки. Почему? Pourquoi? Warum?
§ 3
Всем ребятам незамедлительно приступить к сочинению дальнейших стихов Купипского купального гимна. Таковые присылать мне.
§ 4
Всем ребятам рисовать хитроумные проекты нового купипского нагрудного значка. Чем красивее, тем лучше. Их прислать капитану Койкину. Самые великолепные — печатать.
Дано в сорока тысячах километрах от центра Земли, а также в 3330 километрах от угла Перфильевой и Железнодорожной улиц.
Точно! Punctum! Precisement!
Глава VI. Снова в путь
— Уф! — произнесла, отдуваясь, мама примерно через десять минут после приземления шариков. — Ну, что? Все теперь? Больше обниматься-то не с кем?
— Мамочка! — пискнула сейчас же Люся Тузова, — а медвежоночек… Вон тут еще медвежонок есть. Беленький… Ой, какой он миленький… носик черненький!
— А ну его! — сурово заметила мама. — С медвежонками завтра будем… Теперь марш мыться, зубы чистить и спать… Профессор, который сейчас час? Небось, восемь уже давно пробило?
Но в этот миг профессор Бабер разгладил впервые перед мамой свою широкую, шоколадного цвета, бороду.
— Как сказать, многоуважаемая гражданка мама! — снисходительно заговорил он. — Да-с, достопочтенная товарищ мама, как сказать!! Вы прибыли сюда в весьма благоприятный момент. В данный миг мы с вами, глубокочтимая мама, в некотором смысле попираем пятами как раз самую точку северного географического полюса Земли. Не следует ли из этого, что ваш вопрос является по меньшей мере праздным?