Купленная невеста. Стань наложницей или умри
Шрифт:
В кустах раздается шорох, Мария поворачивает голову на звук, одна из косичек задевает бедро, и она начинает мысль заново. Она не стала бы убивать Кимона, чтобы остановить его противоестественные действия, а подмешала бы ему в пищу всего две ягоды, принесшие ему смертельное недомогание, но не смерть. По две ягоды каждый раз, когда он приближался к ней, пока не перестал бы. Так она отучила бы его от себя, как мать отучает ребенка, натирая соски горькими травами. Девушка подносит руку к щеке: довольно теплая, но по спине ползет холодок. Возможно, приближается лихорадка. Это лишь вопрос времени – когда болезнь охватит казармы. Внизу река кажется черной в угасающем свете, а деревья стражами стоят у берега реки. Кровь в венах Марии начинает пульсировать. Черная Мельпо однажды сказала, что духи редко проникают сквозь стену, отделяющую их мир от нашего. Стену охраняют скорпионы размером с вола, и только знахари со своими ядами могут пройти в мир теней и вернуться невредимыми. Мария вспоминает песню, в которой Медея ведет войну с семиглавым
Кимон стал во многом плохим. Это было большой бедой для семьи, хотя никто этого не признавал. В подростковом возрасте он начал брать чужие вещи: мелочи, например, гвоздь или обрывок веревки, пропажу которых никто сразу не заметит. Костис хотел было образумить мальчика силой, но Гераклея запретила. «Он хотел как лучше, он просто шалун». Кимон рос обаятельным юношей, всем нравился. Воровал только тогда, когда это сходило ему с рук. Но прошлым летом он украл двух овец из стада своего отца и продал их торговцу в другой деревне. По словам Кимона, «две овцы заблудились, когда он выводил стадо пастись. Возможно, они упали в овраг или их задрали волки». Но истину нельзя сжечь в огне или утопить в воде. «Я могла бы сказать ему, что о нем узнают, – думает Мария, злясь и на его глупость, и на его поступок. – Я могла бы сказать, что через несколько дней из долины придет весть о том, что он продал там овец!» К следующему воскресенью вся деревня знала о поступке Кимона. О том, что такой красивый молодой человек мог совершить такой поступок, говорили все – будто внешность человека как-то связана с его поступками. Люди говорили, что у него есть женщина в городе. Гераклея отреагировала на известие о краже как всегда, когда говорили что-то неприятное о ее любимом сыне: сначала отказалась признавать, что что-то произошло, а потом, когда уже нельзя было отрицать, отказалась признать, что Кимон сделал что-то плохое. Она обвинила мужа в том, что не дал мальчику достаточно денег. Мальчику нужны были монеты, теперь в долине ходил поезд до Батума. Мария заметила: несмотря на свой гнев, отец готов уступить Гераклее и взять вину на себя.
Когда мародеры принесли в деревню пожары и смерть, почти все молодые люди, включая ее братьев, были в Чакве, поэтому не знали о случившемся. Они и сейчас не знают, да и кто бы им сказал? Пройдет еще много месяцев, прежде чем они вернутся домой в отпуск. Она пытается представить себе Чакву, которая, по словам братьев, была жутким и опасным местом. Над морем возвышается призрачный утес. Даже если тысяча человек встанут друг другу на плечи – они не дотянутся до пика утеса. Мария оглядывается на бараки и думает: стоило ли им бежать на север, к побережью, где живут братья, а не на юг, в эти ядовитые края. Но поезда через Кавказ больше не ходят – повстанцы из Гурийской крестьянской республики выкапывают рельсы и разбивают лагеря у перевернутых локомотивов. Бежать на север означало бежать навстречу опасности. У Марии и ее родителей не было другого выхода из горящей деревни, кроме как бежать на юг через границу, где им еще предстоит преодолеть последние горные перевалы к Черному морю, чтобы найти судно, которое доставит их к безопасности и свободе.
Многие из беженцев сидят у казарм всю ночь. Лучше темнота и испарения из оврага, чем укусы паразитов. Мать Марии готовит смесь из кипятка и растертых листьев олеандра и заливает ее в щели пола и стен, но жуки все равно прилетают. Мария знает, что олеандр, несмотря на его яд, не поможет: за годы работы у Черной Мельпо она стала лучше разбираться в растениях и ядах, чем мать. Но Гераклея никогда бы не спросила совета у дочери, и Мария понимает, что лучше его не давать.
– Твоя смесь из олеандра – пустая трата времени! – говорит повитуха Эльпида, озвучивая мысли Марии. – Заливать все этой смесью примерно так же полезно,
Другие женщины смеются.
Гераклея со злобой смотрит на нее и закатывает глаза:
– Лучше бы помогли мне, а не раздавали советы!
– Помогать тебе – это дважды пустая трата времени!
Повернувшись к Марии, Гераклея шепчет:
– Пусть эта ведьма сдохнет под разрушенной стеной!
Мария с тревогой смотрит на мать. Несмотря на то что Эльпида худа и слаба телом, в ней есть что-то грозное. И дело не только в остром языке – она, похоже, из тех женщин, которые могут ранить врага не только словом. Но ее можно и пожалеть. Несколько месяцев назад муж и младший сын были убиты во время перестрелки в Тифлисе. Женщины в бараке шепчутся, что они везли контрабанду. А Мария считает, что как бы ни погибли муж и сын Эльпиды – они мертвы, и женщина осталась одна со своей связкой платьев и простыней, бесполезным старым приданым и молчаливой дочерью Картери, которая ходит за ней как тень. У Эльпиды есть и старший сын – Александрос, сильный молодой человек, работающий на черноморском торговом судне в Трапезунде, куда она надеется уехать. Но повитуха не уверена, что ее сын там, и не знает названия корабля. Что она будет делать, когда приедет туда? Ходить по порту и спрашивать людей, знают ли они молодого человека по имени Александрос? Эльпида уже дважды спрашивала отца Андреаса, знает ли он ее сына, ведь отец Андреас родом из этого города. «У мальчика темные кудри, – он из тех, кого сразу замечают. Хороший христианский мальчик, и на нем была белая флисовая шапка, очень высокая и красивая. У него шрам на щеке возле уха, длиной с мизинец», – сказала она священнику, показывая мизинец.
Глава 7
Еды не хватает. Река течет слишком быстро для лодок и барж, которые греческий епископ Трапезунда мог бы отправить вверх по течению с побережья. Когда нависла угроза голода, те немногие мешки с продовольствием, которые епископ выделил, приходится везти на мулах по оврагам и ущельям до заброшенной часовни Святого Георгия. Дальше погонщики караванов не доберутся. Она – в паре километров от казарм. Там в хижине поселились отец Андреас и его дьякон. Каждое утро Мария и ее мать сопровождают остальных женщин вдоль реки и по извилистой тропинке до часовни. Там под руководством дьякона женщины варят суп и кашу, а затем ждут у часовни со своими жестяными мисками, пока дьякон раздает им пайки из котелка.
Отец Марии никогда не приходит в часовню. Он и другие мужчины проводят большую часть дня, копая новые уборные и ямы для костров. Каждый день после обеда Костис и молодой человек по имени Гомер пытаются поймать рыбу в излучине реки ниже по течению, где вода спокойнее. Гомер раньше работал на чайной фабрике в Чакве и помнит Кимона, который был немного старше его. Русский владелец фабрики начал выращивать бамбуковые рощи на старых комариных болотах, слишком влажных для чая, и построил цех по производству лакированных бамбуковых стульев, которые отправлял в Санкт-Петербург. Бамбуковые стулья были на пике моды по всей России, и господин Попов зарабатывал на них почти столько же, сколько на чайном бизнесе. Два дня в неделю Гомер и Кимон наносили на бамбук слои тяжелого черного лака. Костис задумался: почему сын никогда не рассказывал ему об этом? Возможно, Кимон не хотел, чтобы он знал о дополнительных деньгах, которые тот зарабатывал, чтобы потратить их в публичных домах Батумской гавани. Костис рад, что встретил человека, который знал Кимона. Гомер заметил его дочь, и это не устраивает отца. Это знак грядущих опасностей и трудностей. Другие мужчины тоже заметили Марию, но взгляды Гомера беспокоят Костиса больше остальных. Гераклее придется поговорить с ней, предупредить, чтобы она была начеку, рассказать, чего хотят от нее мужчины и юноши, что они могут с ней сделать, и предупредить ее о позоре и разорении, которые ждут его семью.
В другое время он мог бы позволить Гомеру ухаживать за ней, а его мать послала бы сватов. Семья Гомера не потребовала бы такого большого приданого, как некоторые мужчины, владевшие большей землей и овцами и имевшие перспективы в жизни. «Возьми собаку из овечьего загона, мокрую и продрогшую, возьми жену простую, но с землей и золотом», – предупреждает пословица. Красота Марии должна была стать препятствием при встрече сватов и родителей для обсуждения договора о приданом. В договоре перечислялись земли, которые будущая жена принесет в семью жениха, количество кастрюль и сковородок, одеял и полотенец, ложек и вилок. Но, несмотря на свою красоту, которая в браке могла привести к неприятностям, привлекая взгляды других мужчин, Мария была сильной девушкой, способной вести хозяйство, служить мужу и его отцу, выполнять поручения матери, ткать, шить, стирать, доить коз и делать сыр, носить мешки с зерном на мельницу для помола, рожать сыновей. Костис должен был искать жениха, который мог предложить больше всех за наименьшее приданое. Тогда два его поля, огород и оливковые рощи в получасе ходьбы от старой деревни остались бы для его сыновей. Повезло, что у Костиса была только одна дочь, потому что мало кто мог набрать больше одного приданого. Теперь все это осталось в прошлом, и все эти соображения не имеют никакого значения. Его дом и земля находятся в руках убийц, которые утверждают, что горы принадлежат им, хотя в древности весь Кавказ и земли за ним принадлежали грекам. Теперь его поля разорены, оливковые деревья сожжены, стада овец истреблены.
Конец ознакомительного фрагмента.