Купленная ночь

Кистяева Марина

— Встретимся за завтраком, Уитни.

Обратился неофициально. Богиня!

Уитни кивнула и аккуратно, чтобы не приведи Всемилостивая, не коснуться ни одного мужчины даже краем юбки, проскользнула мимо них и, радуясь, что вышла сухой из воды, поспешила покинуть кабинет.

А зря.

Потому что самое интересное только начиналось.

Как только за девушкой закрылась дверь, Иван скрестил руки на груди и кивнул в сторону двери.

— Объяснишь, чего рычишь и кидаешься?

Киан прошёл к столу,

налил из графина воды и залпом осушил стакан.

— Не подходи к ней близко.

— Даже так?

— Да.

— Интересно…

Редрас стремительно развернулся и, прищурившись, рыкнул:

— Ничего интересного нет! Ты же не хочешь схлестнуться с моим зверем?

Брови Ивана медленно поползли кверху, и впервые на его лице отразилось нечто напоминающее искреннее любопытство. Эмоция, несвойственная ему, в принципе.

— То есть я не зря предположил, что ты готов кинуться на меня не только словесно?

— В десяточку! — Киан скривил губы и сел на край стола. Скрестил руки на груди. — Поэтому лучше внемли моим предупреждениям.

— Бренди плеснешь?

— Так утро же.

— Давай, наливай. Я всё равно всю ночь не спал.

— Проблемы?

— Есть такое дело. С ними я к тебе и пришёл.

Киан кивнул и прошёл к буфету, откуда достал приплюснутую бутылку и щедро плеснул спиртного в бокал.

— Выкладывай, что за проблемы.

Пока Иван рассказывал, Киан слушал его молча. Знал — если бы не крайние обстоятельства, Иван к нему не пришёл бы. Они знали друг друга сотню лет, были времена, когда общались очень тесно. Обстоятельства вынуждали. Потом Иван возглавил вампирский клан, у него появились обязанности, от которых не так-то просто отмахнуться. Встречи стали редки. Можно сказать, что по причине проживания Зародски в Бьюри, Киан выбрал этот город для совершения обряда наложенного проклятья. И с другом повидаться, и долг исполнить. Да и работать с одной мадам легче, чем с несколькими. Не приходится объяснять несколько раз одно и то же.

Сейчас же, слушая Ивана, Киан хмурился. То, о чем он говорил — было ожидаемо. И всё же неприятно.

— Естественно, всё сделаю. Надо так надо.

— Благодарен, — Иван кивнул и повертел в руках бокал. — А ты, я так понимаю, намереваешься задержаться в Бьюри?

Редрас не спешил с ответом. Его лицо помрачнело, глубокая складка пролегла между бровей.

— Грагж его знает, — хмуро бросил он. — Не намеревался, если честно. Что мне тут делать? Ваши балы, да званые рауты не для меня. Возня большого города откровенно раздражает. Знаешь же, что я предпочитаю более свободную жизнь. Без условностей. Приезжаю в Бьюри по необходимости.

— Ну да, ну да, наслышан, — Иван допил бренди и поставил стакан на подлокотник кресла. — Как на этот раз прошло Испытание Покорностью? Всё хорошо?

Киан кивнул.

— Естественно.

И лишь заходившие желваки на скулах сказали Ивану, что не всё прошло безукоризненно, не так, как пытается выказать Киан. Настаивать на подробностях не стал — если друг захочет, расскажет сам.

Глаза вампира так же потемнели, и сейчас между мужчинами появилась некая схожесть. Оба красивы суровой красотой, оба наделены властью и влиянием, оба при деньгах и относятся к категории хозяев жизни. И только

лишь глаза, в которых поселилась настороженность и отчужденность, говорили, что не всё так просто в их судьбах, как может показаться на первый взгляд.

— Твоя задержка связано с мисс Кларисси?

— Пожалуй, и я выпью, — Киан снова прошёл к буфету. — Про мисс Кларисси я бы не хотел говорить. Извини. И да… Моё предупреждение в силе — не кружись вокруг неё. Мой зверь чрезмерно эмоционально воспринимает девушку.

— Я уже понял.

Мужчины обменялись взглядами, после чего перешли к обсуждению текущих деловых проектов, где их финансовые интересы непосредственно пересекались.

После того, как они закончили разговор, и Киан предложил Ивану остаться на завтрак, мужчины распрощались.

Как только за Иваном закрылась дверь, Киан выждал десять секунд. Схватил статуэтку в виде летучего змея и швырнул в стену.

Проклятье!

Он наврал другу. Испытание Покорностью прошло отвратительно. Отвратительно — слабо сказано.

И во всем виноват лишь он сам.

Всё с самого начала пошло не так. И не будь Киан так самоуверен и рассержен, он непременно бы насторожился.

Но куда там…

Много столетий назад Древние Боги разгневались на род Редрасов, который они же в своё время наделили великими благами. Сочли, что мужчины зарвались, что стали слишком непокорны, слишком властны, что посмели тягаться с самими Богами. И чтобы проучить, поставить Редрасов на место, Боги наказали их днем Покорности. Каждый год в канун дня весеннего лунного потока неженатым мужчинам надлежало выбрать женщину и провести с ней ночь. Не просто провести, а сделать всё возможное и невозможное, чтобы женщина оказалась довольной. Выполнять каждую её прихоть. Любое желание. И не сметь её обидеть ни взглядом, ни словом. Не сметь ей перечить, возражать, поучать.

Казалось бы, что тут сложного. Покорись, и всё будет замечательно. Это только на первый взгляд.

Были свои нюансы. Мелочи, от которых зависело всё.

Как учил отец Киана, следовало на эту ночь выбирать женщину незнакомую. Ту, что забудет тебя на следующий день и которой не придет в голову стребовать с тебя обещание жениться. Ведь все клятвы в эту долбанную ночь не имели точки возврата. Это первое.

Второе — к ночи следовало готовиться заранее. Киан до сих пор с содроганием вспоминал свою оплошность тринадцатилетней давности. Ему на тот момент исполнился двадцать один год. Безбашенный. С друзьями кутили неделю. И тут он вспомнил, что на носу ночь Испытания Покорностью. А провести её не с кем. Вот реально не с кем. Да и очухался он уже около девяти часов вечера… Времени в обрез. Делать нечего, пришлось идти к одной знакомой девочке. Девочка хорошая такая, умненькая. Всегда готовая услужить. А тут, словно что-то почувствовала, зараза. Киан ей, усмехаясь, говорит заплетающимся языком: «Готов делать, что прикажешь, госпожа». А она смотрит на него хитрыми глазами… «Даже жениться?» Это сейчас, оглядываясь назад, он понимал, что она брякнула, не подумав. Может даже, пошутила. Но в тот момент весь алкоголь выветрился из его шальной головы. И он… сбежал от неё, естественно, не исполнив наказа Богов. Наказание последовало на следующее утро. Киан не сгорел в огне, как один из его предков, но провалялся в постели три месяца. С него кожа облезала каждый день. Вздувалась и лопалась. Прелестная картина была. Думал, сдохнет от боли. Как выжил — до сих пор поражался. Видимо, так решили Боги. Проучили малость. Чтобы поумнел, да и на собственной шкуре ощутил, каково это — их ослушаться. Киан урок уяснил. И каждый год, в канун дня весеннего лунного потока, шел выполнять наказ, как каторгу, с трудом сдерживая брезгливость и ярость.