Купленная ночь
Шрифт:
Каков наглец!..
Уитни никак не могла успокоиться. Всю дорогу гнала Задиру, кстати, вполне спокойную лошадь, прозванную так за буйный нрав в пору, когда была жеребенком. Остаток дороги девушка не помнила, но то место на щеке, куда прикоснулась обтянутая перчаткой рука Зародски, горело, словно на него поставили клеймо. Как он посмел… Дотронуться… Угрожать…
Пришлось вдохнуть и шумно выдохнуть. «Уитни, а чего ты хотела?» — спросила она своё отражение. Всё правильно. Его поведение — следствие привилегий, данных ему по рождению и увиденного несколько минутами ранее. Как она и думала, господин Зародски
Усталая улыбка коснулась губ Уитни. Предположит, и в чем-то будет прав. У неё нет любовника, но вскоре появится.
Из огня да в полымя.
Сколько времени она собиралась духом, чтобы посетить мадам Ирмис! Вот собралась. Посетила. Встреча прошла благоприятно, они обо всем условились. Уитни осталась довольна их договоренностью. И тут… Какие черные силы направили её в парк? Столь опрометчиво. Столь необдуманно.
Уитни ещё раз вздохнула. Ладно, чего теперь печалиться и сожалеть. Что сделано, то сделано. Если господин Зародски пожелает, он очернит её репутацию, и никакие её просьбы не помогут. С другой стороны, она не сделала ничего плохого, чтобы начинать оправдываться.
А ещё…
Уитни снова посмотрела на своё отражение. Не все ли равно, что будут думать о тебе многоуважаемые жители блистательного Бьюри, если, при благополучном исходе дела, Уитни покинет его в скором времени и, возможно, никогда сюда не вернется?
Мечты-мечты. Только суждено ли им осуществиться?
Даже если задуманное случится, уехать из Бьюри сразу не получится, это надо понимать и не строить быстротечных планов. Спешка до добра не доводит — прописная истина. Особенно в её положении. Уитни необходимо всё взвесить и не единожды. Одна ошибка… И всё рухнет. А это недопустимо. Только не сейчас, когда она, наконец, решилась, собралась с духом, и готова пожертвовать многим, если не всем, ради осуществления своей цели.
Уитни подняла руку и вытащила первую шпильку из волос. Звать камеристку было лишним. Она сама справится с туалетом. Пусть Симона спит спокойно, да и не к чему горничной знать, что хозяйка вернулась поздно. Девочка, конечно, будет молчать, боясь потерять «хлебное» место, но лишняя осторожность не помешает.
Да, Уитни Кларисси, поздновато ты вспомнила про осторожность.
Как только последняя шпилька была вынута, пшеничного цвета кудри упали на плечи Уитни, даруя легкость голове. Всё-таки мода на замысловатые прически и тугие узлы нещадно вымучивала девушек. Как хорошо, когда волосы свободно струятся по плечам и спине.
С платьем пришлось повозиться, шнуровка была на спине, но вот и оно мягкой грудой упало к ногам Уитни. Оставшись в панталонах и корсете, Уитни быстро умылась и направилась к постели. Проходя мимо небольшого столика, выполненного из эбенового дерева, на высоких резных ножках, Уитни невольно задержалась перед одной единственной карточкой. На обрамленной в белую рамку фотографии был запечатлен высокий стройный мужчина с тонкими светлыми усиками, держащий на руках десятилетнюю девочку. Отец и дочь. Похожие друг на друга, как две капли воды.
В глазах привычно защипало. Прошло восемь лет, а воспоминания о последнем дне, когда Уитни видела отца живым, до сих пор свежи в памяти. Его добрая улыбка, ласковый голос и шутливое наставление, чтобы она слушалась тетушку Галатею. Слова, которые он говорил каждый раз, прежде, чем отправиться в очередную экспедицию. Уитни хорошо помнила, как не хотела отпускать отца в тот раз. У неё намечался первый бал, и безумно хотелось, чтобы отец вывел её в свет, а не тетушка Галатея. Он обещал вернуться побыстрее…
Уитни ждала месяц, два, полгода. Отец не приехал, даже весточки не прислал.
Прошёл её первый бал, где она имела определенный, пусть и не ошеломляющий, успех.
А потом пришло то роковое письмо, где сообщалось, что корабль «Сток», на котором плыла экспедиция отца, попал в шторм и пропал без вести. Никто не выжил. Никто не вернулся домой. Ни единая душа. Капитан, матросы, люди Стефана Кларисси…
Мир мгновенно изменился для Уитни. Да чего тут говорить… Уитни до сих пор ощущала боль от потери и отказывалась принимать горькую правду, что её веселого доброго отца, помешанного на путешествиях, древних городах и цивилизациях, больше нет. Оставшись без матери в малолетстве, Уитни была сильно к нему привязана.
Была…. Какое ужасное слово.
Протянув руку, она дотронулась до карточки и ласково погладила изображение отца. «Папенька, где же ты…где…» Уитни не верила, что его тело покоится на дне Безымянного океана. Она почему-то не сомневалась, что если с отцом случилась бы непоправимая трагедия, она непременно почувствовала бы это. А так… Она искренне верила, что произошло нечто, препятствующее его возвращению домой.
И преданно ждала, как любящая дочь.
Бросив последний взгляд на карточку, Уитни прошла к кровати. С легкостью, присущей юности, забралась под золотистое шелковое покрывало и закрыла глаза.
Трудный день, принесший много хлопот и переживаний, подошёл к концу. Всё, спать.
И не думать про Ивана Зародски. Не вспоминать его холодный голос. Не представлять его холеное лицо.
Его нет. Он тот, с кем она изредка пресекалась на званых вечерах и раутах. И никак не иначе. А сегодняшнее недоразумение… Оно закончилось и не понесет за собой никаких последствий.
Уитни закрыла глаза. Потом пискнула совсем по-детски и натянула покрывало едва ли не на подбородок, списав хоровод мурашек, побежавший по телу, на легкую прохладу в будуаре.
Спать-спать-спать.
Ночные страхи, порой, проявляются очень не вовремя.
Уитни даже зажмурилась. Прямо, как в детстве, после смерти матушки, она боялась засыпать без света. Папенька, будучи дома, каждую ночь приходил пожалеть ей крепких снов и оставлял включенным магический фонарик. Повзрослев, Уитни поставила перед собой цель побороть детские страхи, категорически отказавшись спать с фонариком. Было страшно. Даже жутко. Сколько провела она бессонных ночей, всматриваясь в ночную мглу, ловя замысловатые тени, поникающие через портьерную ткань занавесей, и не сосчитать. Ей всё казалось, что вот та тень или вот эта — вовсе не игра света, а настоящее чудовище, призванное из Тьмы гонимыми магами-отступниками. Шикала на себя и говорила, что магов-отступников не существует в природе, всё это детские байки. Уитни считала, что она, таким образом, закаляет характер. К двадцати годам она, наконец-то, преодолела страх и находилась в темноте, не шарахаясь от незначительного шороха по углам. Спустя четыре года смогла выезжать ночью по делам.