Купленная Зверем
Шрифт:
С наступлением рассвета Кит ушел из дома. Чувствуя горькое послевкусие от вчерашнего разговора, отвернувшись к стенке, я притворилась спящей, лишь бы не пересекаться с ним. Высокие отношения.
Да, мы все напряжены. На споры и ссоры на пустом месте уже не оставалось ни сил, ни желания. Но что ужасного в том, что я хочу быть счастливой здесь и сейчас? Что такого греховного, что я хочу испытать все радости, что даровала нам и так непростая жизнь, зная, что завтра может и не наступить…
Мой жених в этом плане был неприступен, ломаясь, как юная дева, каждый раз, когда я пыталась пробраться к нему в трусы. Поэтому в свои двадцать семь я была до сих пор девственницей, ведь кроме Кита у меня больше никогда никого не было. Мы начали встречаться, когда мне было пятнадцать. А наши родители успели нас поженить, едва я появилась на свет. Нам словно на роду было написано быть вместе, хотя и против этого мы ничего не имели, наслаждаясь с детства компанией друг друга.
Но с каждым годом, проведенным вместе, тепла и какой-то отдачи чувствовалось все меньше, оставляя после себя лишь горечь привычки. Ужасное определение, но чертовски верное. Страсть? А была ли она вообще? Уже не помню.
Отогнав от себя пустые и бесполезные мысли, я заставила себя встать с кровати и начать готовиться к задуманному.
Я напихала в свой рюкзак различного перевязочного материала, который только смогла отыскать в аптечке, отлила в маленькую баночку немного спирта и захватила термос с теплой водой. Покосившись на иголку с шелковой ниткой, решила взять и ее, на всякий случай, надеясь, что она мне не понадобится.
Прошедшая ночь была холодной. А заброшенный домик, где я оставила лежать Зверя на полу, не отапливался. Все лучше, чем он умирал бы, истекая кровью на промерзлой земле. Оставалось надеяться, что он еще не испустил дух.
Докаталась… Я уже переживаю за врага.
Зайдя в свое тайное убежище, первым, что я сделала, это проверила, жив ли Зверь. Слабая пульсация под подушечками пальцев давала призрачную надежду на восстановление. Но с другой стороны, мне просто было нужно, чтобы существо пришло в сознание и смогло говорить. А дальше, под пытками Кита и его дружков, сам попросит, чтобы те его добили, и он бы больше не мучился.
Не проявлять жалость… Не проявлять жалость…
Однако сердце все равно сжималось в груди от представления того, что сделают с этим бедолагой, когда я сдам его своим людям.
Я тихонько присела рядом со Зверем, решив повнимательнее его рассмотреть.
Кажется, я начинала привыкать к этому существу. Страх никуда не делся. Но к нему добавилась огромная доля любопытства.
Откинув с головы черный капюшон и убрав с лица влажные длинные волосы, на мгновение, но его хватило, чтобы ужаснуться своим мыслям, в которых я посчитала мужчину перед собой красивым.
Его черты лица были по аристократичному правильными. Это я заметила еще у реки. Сейчас, находясь так близко, я смогла разглядеть ямочку на его подбородке и пухлые губы, которые покрылись маленькими трещинками из-за сухости.
Я смотрела на бессознательное тело Зверя сверху вниз, но все равно чувствовала себя маленькой и хрупкой рядом с таким мощным телом.
Тряхнув головой, я приказала себе перестать смотреть с таким интересом на этого пришельца, ведь впереди еще было много работы. Стянув со Зверя плащ, а точнее то, что от него осталось, кинула его к двери, намереваясь потом сжечь пропитанную кровью тряпку.
Его одежда тоже была в плачевном состоянии, болтаясь в некоторых местах разорванными кусками, но ее я решила оставить, все-таки своего пленника мне не во что было переодеть, да и много чести.
Первым делом я решила осмотреть рану на его теле, что тревожила меня больше всего. Пальцы немного подрагивали и отчасти не слушались, пока расстегивали пуговицы на теплой рубашке. Взгляд то и дело с интересом скользил по рельефному телу и грудным мышцам, что скрывала ткань. Но об этом быстро пришлось забыть, когда на груди я увидела дырки от пуль, а вместо правого бока - сплошное кровавое месиво.
Перевязывать раненых мне было не впервой. Поэтому, быстро поборов подступивший тошнотворный комок в горле, я смочила ветошь водой из термоса и принялась аккуратно промывать рану. Не знаю, кто и как это сделал, но свисающие куски мяса смотрелись жутко, и я поняла, что не зря взяла с собой нитку с иголкой. Придется зашивать.
Начав обтирать грудь, я заметила, что в мелких дырочках, которых было не меньше пяти, виднелись серебряные кончики. Неужели это… Обработав спиртом пинцет, я попыталась подковырнуть находку и не могла поверить своим глазам, когда вытащила пулю. Тело Зверя словно само их отвергало и пыталось мне помочь избавиться от них. Ну не могли же они так неглубоко войти при выстреле.
Увлекшись своим занятием, я даже позабыла о том, насколько ему должно быть больно, пока я ковыряюсь в его ранах. Однако ни один мускул на лице Зверя не дрогнул.
Оставалась последняя рана на бедре, видимая мне через рваную штанину. Она была небольшой, но глубокой, словно кто-то воткнул нож.
Напоследок я оставила самое сложное – зажить повреждённый бок.
Нагрела иголку добела зажигалкой, мне потребовалось время, чтобы собраться с силами. Было страшно прикасаться к поврежденной плоти руками, и я опасалась, что от этой невыносимый боли Зверь может прийти в себя.
Первый стежок стал для меня самым сложным. Шила я так себе. Хоть носки, хоть раны. И получалось и то, и то коряво. Иголка тяжело проходила через кожу, и когда я потянула нитку за себя, я услышала настоящий звериный рык.
Все внутренности тотчас же сжались в страхе, дыхание сперло, и я так и замерла на месте с вытянутой рукой и склонившись над разодранной плотью.
Проходили секунды, может, даже минуты, но ничего не происходило.
Повернув голову, я увидела звериной оскал на лице Зверя, а его грудная клетка стала подниматься чаще, ладони крепко сжались в кулаки, но он по-прежнему оставался без сознания.
Подгоняемая адреналином и появившейся вновь паникой, я кое-как смогла завершить начатое. Спустя время Зверь снова провалился в свое бессознательное состояние, принимая прежний вид.