Купленная. Доминация
Шрифт:
А теперь я ему не верил, ни этому его спартанскому спокойствию, ни железобетонной самоуверенности. Очередная игра на публику от сильного мира сего. Альфач метит свою территорию и тыкает в эти метки носом свой же молодняк, чтоб те даже не думали зарываться и переть на старшего.
Какие еще сюрпризы-нежданчики он припрятал в своем чудо-рукаве?
— Ты меня, конечно, дико извини, но тебе сейчас надо беспокоиться отнюдь не за мое поведение перед гостями Шевцовых. Это ты собираешься припереться туда под ручку с эскортессой, которая тебе во внучки годится, еще и при живой жене. А там определенно будут фотографы, а может даже и операторы от нескольких телекомпаний… В каком именно своде правил светского этикета говорится о том, что твой статус требует сопровождения на публичные мероприятия малолетних
— В своде, в котором прописана приблизительная сумма моего личного "банковского" счета. Странно слышать именно от тебя подобного рода осуждения. Кир Стрельников — рьяный поборник нравственности и чести? Это что-то новое. Чем еще таким неожиданным ты готов меня сейчас озадачить? Или ты действительно ждешь, что я начну тут перед тобой оправдываться, объясняя на пальцах такому "моралисту", как ты, истинные причины своего решения? Не много ли ты о себе возомнил?
— А ты сам… Не далеко ли зашел в попытках меня унизить, прогнуть и раскатать в конечном счете по асфальту? Нашел идеальный способ, как меня наказать, да так, чтобы меня там по ходу едва не вырвало? Или, думаешь, что я буду терпеть все это дерьмо как само собой разумеющееся, через немогу и стиснутые зубы? Просто так, ради банального интереса. Как далеко ты готов еще зайти, чтобы всласть поиздеваться над собственным сыном и давно брошенной тобою женой? Тебе это доставляет какой-то особо извращенный вид садистского удовольствия? Неужели тебе так мало твоих малолетних сабочек, с которыми ты и без того творишь все, что не пожелает твоя аморальная душонка, что решил подключить и нас в свои тематические игры? Не хватает остроты ощущений? Не тот уровень получаемого экстаза? Хочется чего-то посущественнее и позабористей?
— Я, так понимаю, если тебя не остановить, твой словесный понос будет литься из тебя до бесконечности?
Он все-таки меня перебил, лишь немного повысив свой на редкость спокойный голос, чтобы наконец-то перекрыть им мой бурный всплеск бесконтрольного словоблудия.
А на что он, простите, вообще рассчитывал? Что я буду целовать ему руки-ноги и благодарить в слезах-соплях за то, как он меня ох*ительно поимел?
— Это не я собираюсь перейти за допустимую грань, папочка, — я разжал кулак, но только для того, чтобы ткнуть слишком импульсивным жестом — указательным пальцем в край столешницы журнального столика. — Это ты уже перешел все, что только можно было перейти, так еще и нас за компанию тянешь в это дерьмо.
— Да неужели? Или твои последние выходки — это так, невинные шалости ничего не соображающего щенка? Будь любезен отвечать за свои проступки, как и подобает мужчине твоего возраста и статуса, без истерик, театральной экспрессии и прочего инфантильного дерьма, которым ты так любишь бросаться, если что-то вдруг идет вопреки твоим планам и личным интересам. А уж прийти на светский вечер к Шевцовым — это самое наименьшее из всех возможных наказаний, которое тебе вообще ничего не стоит перетерпеть. И смотреть на меня своими возмущенными глазками, как на врага всего советского народа, пожалуйста, не надо. Это уже просто лишнее и явный перебор даже для тебя. Побереги свой боевой запал для более полезных дел. И перед тем, как что-то сказать мне сейчас еще, лучше подумай дважды или трижды. А стоит ли оно того вообще, усугублять твое и без того далеко незавидное положение? Потому что я больше не собираюсь идти на попятную, как и уступать тебе в чем-либо. А если тебе так чешется испытать на прочность мое терпение. Бога ради, дерзай. Я с таким же превеликим удовольствием измерю пределы твоей мужской выдержки, даже без применения своих тематических гаджетов.
К тому моменту, как Стрельников-старший закончил свой мозгодробительный монолог, я чувствовал себя так, будто меня УЖЕ пару раз закатали в бетон, потом вытащили оттуда с помощью перфоратора и опять повторили ту же процедуру в более затяжном режиме.
Готов ли я был сейчас сорваться с тормозов и выкинуть что-нибудь более безумное и эффективное? Да запросто. Лишь еще немного поднажмите и все вам будет, причем только по высшему разряду и в чисто эксклюзивном исполнении.
— Кирилл, повторяю в последний раз. — он вдруг впервые поддался вперед в мою сторону, отталкиваясь от спинки дивана и облокачиваясь
— А ты знаешь, как я этого не люблю — повторяться. Поэтому я делаю это исключительно из-за родственных привилегий, которыми, хочешь не хочешь, но ты все же обладаешь. Будь на твоем месте кто-то другой, я бы до такого опускаться не стал. Так что, прошу тебя. Сделай это. Переступи свою инфантильную гордыню, какие-то там лишь тебе понятные "моральные" принципы и просто это сделай. И, в первую очередь, даже не думай что-либо предпринять при встрече с Алиной, если такое, не дай бог, все же случится. Любая, самая незначительная оплошность, неуместное высказывание в ее адрес и тогда уже все. Вечер у Шевцовых тебе покажется поездкой на элитный курорт на фоне того, через что тебе только предстоит после этого пройти.
В этот раз я так ничего и смог ответить. Просто тупо слушал, тупо смотрел в гипнотизирующие глаза отца и… молчал. Мой язык банально отнялся или присох к небу — выбирайте, что больше понравится, сами. Но это действительно была та грань, переступить которую я так и не нашел в себе сил. И имя ей — Алина. Моя Стрекоза.
Даже не знаю, как Глебу Стрельникову это удалось, надавить в какой-то момент в моем сознании какую-то уязвимую точку-кнопочку и… Перед помутневшим взором тут же всплыло ее лицо. Ее широко раскрытые глазища, чей бездонный серо-бирюзовый омут способен свести с ума одним только взглядом такого же одержимого желания, как и у тебя. А ее распухшие от моих поцелуев губки, с которых так часто слетали несдержанные стоны, что я и сам уже не мог остановиться, делая все от меня возможное (но чаще невозможное), чтобы слушать их снова и снова, до бесконечности…
Если я сейчас не сдержусь и попру из принципа на собственного отца, то мне придется отвечать за последствия не только перед своей совестью. Так что испытанный мною шок от дошедшего до моего сознания открытия, был более даже чем объясним. Именно он не позволил мне сорваться едва не на последних секундах, удержав от этой опасной грани буквально на тончайшем волоске моего кое-как уцелевшего здравого рассудка.
— Надеюсь, в этот раз мои слова возымеют на тебя должным эффектом, и никому из нас не придется жалеть ни о своих последующих ошибках, ни о предпринятых из-за них мер.
Да… Ты прав, но лишь отчасти. Поскольку мне банально насрать, что ты сделаешь со мной. Но мне совсем не безразлично, что ты можешь сделать со Стрекозой…
Я кое-как разлепил плотно сомкнутые губы, с не меньшим усилием разжав стиснутые зубы. И, похоже, я так и не видел ни глаз, ни лица отца, пока четко выговаривал свой вынужденный ответ, вжимая со всей дури каблуком в собственное горло. Передо мной до сих маячил образ моей Алины…
— Можешь быть спокоен и дальше, аки слон. Я сделаю все, что ты так жаждешь, чтоб я сделал…
* * *
Если в ночи понедельника и вторника я сумела отключиться сразу, как только моя голова коснулась подушки, то в следующую в среду данный номер уже так просто и быстро не прошел. Вернее даже, совершенно не прошел. Я лежала совершенно одна в одной практически пустой комнате на новой и очень-очень удобной кровати, на которой запросто вместится еще человека три-четыре (не меньше) и тупо не могла заснуть. Смотрела в пустой потолок с торчащими из оголенных гнезд хвостиками электрической проводки и… ничего… Огромная квартира, огромаднейшие комнаты, входная дверь и двери на лоджию заперты на все имеющиеся замки и засовы, но ощущения полной безопасности, особенно в окружении мертвого вакуума абсолютной тишины я почему-то не испытывала.