Куплю чужое лицо
Шрифт:
Под нами лопнул матрас. После чего мы потребовали шампанского и пили в ванне, его пена смешивалась с мыльной… Не хотелось думать о будущем. Самое лучшее, что есть в жизни, – это остановившийся момент счастья. Если не верите, не мешайте верить другим. Как дети мы радовались теплой воде, плескались, обливаясь упругими струями. Когда вконец обессилели, снова пили шампанское.
Пат крикнула хозяйке «привет», мы сели в джип и помчались по сверкающим трассам Паттайи. На безлюдном пляже мы снова отдавались воде, море казалось символом счастья. В течение всего этого времени, впрочем, времени не было, оно растворилось, мне в голову не пришло ни одной мысли. Даже глупой. Мы превратились в чувственных животных, смеялись и мычали от радости, восторга и любви.
Пат очнулась первой. Она сказала:
– Мы должны немедленно уехать отсюда. Этот город – деревня. Тебя обязательно поймают.
Я посмеивался и переваливался с живота на спину и наоборот. Меня забавлял ее серьезный тон, а шум волн умиротворял. Я расслабленно пообещал, что рано утром мы обязательно отправимся к ее дедушке Дринку на чудный островок Пхукет, который омывает Андаманское море.
Мы шли по набережной, горячий ветер высушивал наши волосы.
– Мне как-то не по себе, – вдруг призналась Пат. – Давай уедем прямо сейчас!
– Ну и куда мы поедем на ночь глядя?
– Ладно, только с самого-самого утра, хорошо?
Я пообещал проснуться первым. Нам оставалось поужинать и лечь пораньше спать, чтобы потом отправиться на экзотический остров Пхукет. Пат сказала, что мы будем жить в бамбуковой хижине под пальмами и питаться жареной рыбой…
Предчувствие мое не сработало. Я не заметил джип с открытым верхом и двумя негодяями на борту. Они, чуть притормозив, схватили Пат за волосы и руки и в мгновение, как мышонка, втянули в кузов. А меня треснули дубинкой по голове, искры посыпались из всех дыр, но я удержался, рванулся за автомобилем. Мою девочку тут же накрыли попоной, как и не было… «Канальи!» – кричал я, а их узкие глаза становились еще более узкими от восторга. Один из негодяев что-то бросил на дорогу и помахал рукой. Глаза его превратились в рисочки. Джип взревел и тут же исчез. Я остался совершенно один на пустынной улице. Единственный продавец с тележкой растворился от страха в ближайшей подворотне. Наклонившись, я подобрал восьмигранную монетку с изображением таиландского короля Бхумибола Адульадея. Со мной расплатились…
Вот теперь я точно не знал, куда идти… Какое-то время шел по инерции, ничего не соображая. Луна и та надо мной смеялась. Я понимал, что нужно обратиться в полицию… Но что я мог сказать? Ведь, кроме имени Пат, более ничего не мог сообщить. Таких джипов сотни болтается по Паттайе, а узкоглазые тайцы все на одно лицо; можно только представить, как буду описывать приметы: глаза в щелочку, рожи загорелые, бандитские, громко смеющиеся. И еще монетку с местным королем показать, чтоб посочувствовали.
Рядом резко затормозила машина. Я отскочил в сторону, готовясь дать бой. Отворилась дверца, неторопливо вылез мой знакомый толстяк Лао. Луна заботливо облизнула его лысину. Когда-то я неплохо поводил его за нос… А вот теперь он мне отомстит, с чувством и расстановкой.
Хотя, опять забыл, что я – это совсем не я. Две большие разницы.
– Где Пат? – спросил я, стараясь сильно не нажимать на его глотку. Лао вырвался из моих рук, на помощь пришел верзилка. Я отскочил в сторону, злобно поблескивая очами. Другого оружия у меня не было.
– Твоя девчонка, – откашлявшись, удовлетворенно ответил Лао, – на катере недалеко от берега. Но получить ты ее не сможешь ни при каких обстоятельствах. У нее на шее надежный камень, и при первой угрозе она отправляется на дно… Кстати, долго кормить ее мы не собираемся… Ты понял, фаранг вшивый?
– Понял, азиатская вонючка. Чего ты хочешь?
Он мотнул головой, и я молча сел на заднее сиденье между двух качков. Они оба воняли какой-то гадостью, чем-то вроде старого матраса из спортзала. Я оценил уют и прохладу «Линкольна».
– Мы отпустим твою шлюшку, если честно ответишь на все вопросы. А ты ответишь, иначе и быть не может… У тебя открытое лицо, умный взгляд.
Лао повернулся, протянул ко мне свою детскую ладошку, потрогал мое литое плечо короля джиу-джитсу, карате и борьбы самбо – верного оружия пролетариата против буржуев. Он щупал, не скрывая сладострастия, только что слюни не пускал.
– Ты чего, пассивный? – спросил я.
Лао нехотя убрал руку, буркнув:
– Это к делу не относится…
– Да, это глубоко личное, – согласился я. Спортсмены угрюмо молчали. Если б не ситуация, в которую я вляпался по своей же глупости, я б их сейчас повалял по земле таиландской. Желторотики не представляли, с кем связались. Я – настоящая, без хвастовства, машина для убийства, отличная, хорошо слаженная. В моей программе заложены сведения о миллионе смертельных точек на теле любого млекопитающего, включая человека. Мой пояс по карате до такой степени черный, что один щенок, однажды попытавшийся до него дотронуться, месяц отмывался и еще полгода вставлял зубы…
До известной мне базы за бетонным забором ехали молча. Спортсмены держали свои неприятные руки на коленях, иногда дергаясь конвульсивно, они угрюмо сопели, как псы, готовые поднять рвотный лай. Лао что-то выковыривал зубочисткой изо рта. Этот китаец явно чувствовал себя патрицием.
– Если бы ты использовал зубочистки в качестве палочек для еды, ты не был бы таким жирным! – сделал я мимолетный комплимент.
Я хорохорился, понимая, что врагам не надо давать ни малейшего шанса. За ними сила, за мной инициатива. С этими рассуждениями я вылез из машины и в сопровождении битюгов направился к дому…
А потом. я очнулся в темном подвале. Над головой пробивалась полоска света – люк. Рядом нащупывалась лестница. Я пошевелил руками и ногами – кости были целыми. Болел череп – меня чем-то ушибли. Хорошо, что не попали в смертельную точку. Я прозевал удар, но не корил себя. Я ведь не стрекоза, у которой обзор чуть ли не 360 градусов. Кто-то из качков приложился, это их должностные обязанности – время от времени бить людей по башке. Из карманов моих выгребли всё – паспорт, деньги и всяческие бумажки и справочки, которыми мы основательно засоряем свою жизнь. Я был облегченным, как воздушный шарик. «Состязаясь в надувании шариков, постарайтесь правильно понять задачу победителя», – это, кстати, о шариках.
Люк с веселым визгом открылся, и сверху гавкнуло:
– Вылазь!
Узкоглазый пан спортсмен раздувал щеки, готовый пресечь любые мои поползновения на свободу. Выбравшись наверх, я увидел еще троих – стандартно плосколицых. Видно, моя персона представляла особую опасность. И они ее не преувеличивали. Это было единственным приятным ощущением.
– Куда меня ведут? – поинтересовался я, когда получил толчок в спину.
На отвратительном английском мне посоветовали заткнуться. В холодном вестибюле заставили сесть в кресло. Спустя полчаса вышел секретарь – худосок в очках – и что-то сказал. Мои охранники, в отличие от меня, его сразу поняли и потянули меня в распахнувшиеся двери.