Куплю твою жизнь
Шрифт:
— Не заметила отношений. Он с ней даже не разговаривал.
Видимо, просто молча трахал. Жеребец хренов.
На этой мысли этот самый жеребец вошёл в комнату, распахнув дверь так, что она с шумом ударилась о стену, заставив меня с Пати вздрогнуть. Мишка заревел, разбуженный. Я, зло глядя на его папашу, взяла ребёнка на руки.
Стоило Ратмиру глазами показать на выход, как Пати тут же последовала в указанном направлении.
— Закажи себе всё необходимое, — кидает на постель платиновую банковскую
Я смотрю на эту подачку, будто мне змей в ноги подкинули. Мысли в голову не лезут. Куда бежать с ребёнком, непонятно. Но здесь я находиться тоже не собиралась.
— Мне ничего не нужно, — вру, конечно. В дорожной сумке только сменные трусики остались.
— И выбери себе свадебное платье.
Глава 60
Мишка всё не унимался, плакал и плакал, словно ему передавалось моё смятение. Я поднялась, продолжая укачивать его на руках. Сабуров давил на меня высотой своего роста.
— Что ты куришь? Я тоже хочу.
Пытаюсь разрядить обстановку. Он ведь шутит? Не может он быть серьёзным.
— Через месяц наша свадьба. Подготовься.
Уши горят. Щёки горят. Только кулаки чешутся.
— Патимат! — кричу, желая вручить ей ребёнка на десять минут.
Женщина заходит, я передаю ей Мишку с просьбой проверить памперс. Она кивает, явно прочитав в моих глазах предстоящую бурю.
Закрываю за ней дверь, сверля взглядом хозяина дома.
— О чём ты говоришь? — подхожу ближе, чтобы понять, издевается он надо мной или нет.
Вздыхает, будто перед ним несмышлёный, глупый ребёнок, которому ещё нужно что-то объяснять.
— Через. Месяц. Свадьба.
Цедит слова сквозь зубы, но русский я хорошо знаю. Ни к чему повторять дважды.
— Ты. Женат, — шиплю в ответ, привставая на цыпочках, чтобы он расслышал злость в каждой произнесённой букве.
— На бумагах — нет, — наклоняется ниже, — но с тобой брак будет фиктивным. На большее не рассчитывай. Мне нужна твоя доля, а взамен ты получишь мою защиту и жизнь.
На этот раз смысл сказанных слов до сознания доходит медленно. Как сквозь вязкий, засахаренный мёд.
Моя ладонь стремится встретиться с его щекой. Но он ожидал нападения. Поймал запястье, сжимая так сильно, что коленки подогнулись. Я взвизгнула от боли, и только после этого он ослабил хватку, встряхнул за руку, будто это могло помочь вставить мои мозги на место, смотря на меня безжизненными глазами. Глазами убийцы.
— Повторяю ещё раз, если с первого раза до тебя не дошло, — голос суше, чем песок в Сахаре, — ты делаешь то, что я говорю, и тогда ты и твой сын останетесь в живых. Поняла меня?
Моргаю слипшимися от подступивших слёз глазами, смотря на него сквозь
— Отпусти, — прошу севшим голосом.
Вижу, как его ноздри расширяются при вздохе. Злость в нём так и плещется, переливаясь через края. Словно всё время, проведённое вместе в дороге, он лишь маскировал, что может её сдерживать.
Едва дышу, осознавая, что ему очень хочется причинить мне боль. Не важно какую, физическую или душевную. Интересно, он способен меня ударить?
— Я хочу, чтобы ты ответила словами через рот. Поняла меня?
— Нет! — вырываюсь ужом из его захвата, бросаясь к двери. Знаю, что поступаю глупо. Что бежать некуда. Что я загнана в ловушку. Но не могу по-другому.
Он настигает меня, когда я уже почти успела открыть дверь. Удар кулаком по ней, и она захлопывается, а меня переворачивают и прижимают к стене рядом. Провоцирую, хочу вывести из равновесия. Вывернуть ему все кишки наружу, как он выворачивает мои. Вишу в воздухе, едва касаясь носками туфель пола, пока пальцы Сабурова впиваются в мои плечи, оставляя после себя кровоподтёки.
— Ты, блядь, сумасшедшая, я понять не могу? — рычит на меня, опаляя горячим дыханием щёку.
Я устрою тебе фиктивный брак, сучёныш. Ад на земле устрою.
— Если хочешь убить меня, так убей прямо сейчас. Чего время тянуть, — чувствую, что горю, а языки пламени лижут мои стопы, словно я ведьма, которую предали огню.
Опускает меня на пол, но не отпускает. Одной рукой упирается в стену, другой захватывает мою шею. Сглатывая слюну, ощущаю, как горло вжимается в его ладонь.
Дышит тяжело. Глубоко, смотря на меня глазами, полными ярости.
— Ты даже не представляешь, как сильно я хотел тебя убить. Поэтому не искушай меня. Ты нужна мне, — ухмыляется на этих словах, тыкаясь носом в мою в щёку и вдыхая запах кожи, как дорожку кокаина, — пока ты наследница Юрасова. Потом я тебя отпущу на все четыре стороны.
Это что-то на очень больном. На не по-человечески неприятном. Получается, он вытащил меня из того дома ради денег?
Хочется заплакать, но слёзы уже текут по щекам, не спрашивая моего дозволения.
— Хорошо. Поняла тебя, — всхлипывая вру, надеясь, что отпустит, а я смогу найти тёмный угол, чтобы пореветь.
Смотрит на меня сквозь полуопущенные ресницы потемневшими глазами. Верит? Пальцы между тем разжимаются. Я отстраняюсь от Сабурова, снова пытаясь открыть дверь и выбраться, но он по-прежнему упирается в неё рукой.
Кладёт ладонь мне на плечо, удерживая. Я ощущаю, как его подбородок трётся о мою макушку, вызывая мурашки.
— Если выкинешь что-нибудь, я от тебя мокрого места не оставлю, — и только после этого открывает дверь, позволяя мне выйти из комнаты, и покидает её сам.