Куплю твою жизнь

Рахманина Елена

— Ну извините, что не в «Гуччи». Я и сама могу раздеться. Спасибо, — злюсь на эту бесцеремонность. Совершенно не соображая, в чём причина такой резкой перемены настроения.

— Разве? — осматривает меня с головы до ног. — Выглядишь так, будто сейчас в обморок грохнешься.

— Не грохнусь, — снова пытаюсь убрать его загребущие руки от себя. Наглая морда. Бортик ванны скользкий, и несмотря на свою браваду, я теряю равновесие и едва не валюсь спиной в воду. Сабуров ловит меня, так что его руки оказываются

на обнажённом кусочке талии под одеждой. Прикосновение его ладоней обжигает, заставляя задыхаться.

А он смотрит на меня из-под опущенных ресниц. Тёмных. Боже, даже не замечала, что они у него такие пушистые.

— Может, тебе помочь принять ванну?

Внутри всё переворачивается от тона его голоса и того, как голодно он смотрит. Я так привыкла к тому, что он считает меня пустым местом. Совершенно теряюсь от нового поведения.

— Иди ты, — ершусь. Хмурюсь. Он играет в новую игру, правила которой я пока не знаю?

Хмыкает, отходит.

— Скоро приедет врач. Не усни в ванной.

Провожаю его ошалело.

Никак инопланетяне забрали Сабурова, а это его недостоверная копия?

Нюхаю свою кофточку. Запах, конечно, так себе. После загаженной отчимом квартиры хотелось сжечь всю одежду, в которой там находилась. Казалось, этот запах впитался даже в мою кожу. До самых костей.

Заглядываю в зеркало. Благо их тут полно. Похожа на ведьму. Волосы растрепаны, губы раздуты. Глаза красные, взбудораженные.

Стянула с себя все вещи, оставив валяться на полу ванной. Только трусики постирала и повесила на батарею. Надеюсь, Ратмир не грохнется в обморок, обнаружив что-то не похожее на «Ла Перла» в своей ванной. А мне какое-то время придётся походить голопопой. Пока не высохнут.

Среди дорогих баночек нашла пену, щедро вылила её под кран. Вода начала пузыриться и источать приятный аромат. Осталось только не спутать маску для волос со средством для депиляции.

Погрузилась в пену с головой так, что даже уши залило водой. И смотрела в потолок. Ванна огромная, вода тёплая. Волосы, как у русалки, всплыли на поверхность. Прикрыла веки. Всего на одну минутку.

А уже через мгновение меня достают за шею. Испуганно хватаюсь за руку, что вытянула наверх. Я действительно отключилась.

Кашляю, вода попала в нос. Фыркаю, моргаю испуганно. Как такое случилось, ума не приложу.

— Поднимайся, — мрачно приказывает.

Выражение лица злое. Мне даже спокойнее стало. Привычнее.

Прикрываю грудь руками и встаю на ноги, как новорождённый оленёнок. Коленки дрожат. Мужчина закутывает меня в огромное полотенце и вынимает. Легко, будто вешу полтора килограмма. От брызг воды его одежда промокает. Наблюдаю за ним из-под слипшихся от влаги ресниц.

— Поспала? — голос грубый. Резкий. Раздражённый.

— Угу.

Он что так разозлился

оттого, что я отрубилась?

— Врач приехал. Одевайся и выходи.

На полке в ванной оставил какую-то одежду. Женскую. Пижама из шёлка. Тёмно-синего цвета. Он мне снова шмотки своих подстилок предлагает надеть? Сжимаю челюсть до скрежета.

Выбора немного. Либо послушаться его, либо выходить в мокром полотенце. Может, было бы сил больше, из чистого упрямства, назло ему, я бы так и поступила. Но в довершение ко всему ещё и простудиться не хотелось.

Подсушила волосы и нехотя взяла в руки пижаму. Всё пришлось впору. Силюсь припомнить габариты блондинки. Она килограмм на пятнадцать больше меня. Не думаю, чтобы её зад влез бы в эти пижамные брюки. Если только он её не раскормил, а здесь осталась её старая одежда.

Впрочем кто знает этого Сабурова. Может, у него для каждой любовницы в доме приготовлен свой размерный ряд. Хотя он куда больше производит впечатление мужчины, избавляющегося от любовницы сразу после полового акта. Вместе с использованным презервативом.

Ожидала, что приедет молодой товарищ Ратмира. Интеллигентный кавказец в очках. Но в гостиной меня встретил другой доктор. Русский. Трезвый. Взрослый. В костюме. Его словно вырвали с вечеринки. Скорее всего, так и было. Но недовольство на лице не читалось. Полагаю, заплатят ему достаточно, чтобы скрасить отсутствие на празднике.

— Здравствуйте, Серафима, — пожимает мне руку, улыбаясь. С почтением.

Хмурюсь, киваю. Ничего не говорю — губа болит.

— Я хирург. Сейчас осмотрю вашу рану и сообщу, нужно ли зашивать.

Морщусь от последней фразы. Но доктор тут же успокаивает, что больно не будет. Всё необходимое, включая лидокаин, у него с собой.

Сабуров стоит рядом со скрещенными на груди руками. Наблюдает. Доктор время от времени на него поглядывает. Словно боится, что одно его неверное движение, и голова с плеч.

— Зашивать необходимости нет. Рана неглубокая. Но первые дни обязательно обрабатывайте и смазывайте кремом. Я его оставлю. Также вам следует соблюдать речевой покой.

Слышу, как хмыкает Ратмир. Речевой покой. Ну как же. Можно подумать, боль меня когда-то останавливала.

Доктор завершил осмотр, и Сабуров проводил его к выходу.

Через пару минут пришёл за мной, застав изучающей вид из окна. На улице красиво. Горят гирлянды на большой ёлке во дворе. Взрываются петарды. Накатило ощущение праздника. Мимолётное.

У кого-то праздничный стол с оливье и мандаринами. И полноценная семья. А у меня разбитая губа и пропавшая сестра.

— Пошли, тебе нужно поесть, — вырывает из грустных мыслей голос Ратмира.

Оборачиваюсь к нему.

— А когда ты уходишь? — хочу прояснить для себя ситуацию.