Купол над бедой
Шрифт:
Дейвин припарковался в знакомом дворе уже затемно. Он медленно поднялся по лестнице и нажал кнопку звонка. Дверь открылась почти сразу.
– О, Дэн, привет, рад тебя видеть. Ты куда-то пропал, что, по службе загрузили?
Граф отлепил руку от кнопки и шагнул, почти упал, в дом друга.
– Женька, я тоже очень рад тебя видеть. Не знаю, как и сказать. Загрузили, да. Но это к лучшему. Терактов теперь будет гораздо меньше. Мы Медуницу взяли.
Женька глянул на него с сочувствием.
– Поздравляю. Чай, кофе, коньяк?
– Кофе, - решил маг, разуваясь.
– И коньяк.
– Давай отдыхать, конечно, согласился Женька.
– Будешь рассказывать, или тебя развлекать? Ничего себе рыбища...
– Это хвост, - рассеянно заметил Дейвин, проходя в кухню.
– Примерно треть всей рыбы. Тьюржан не очень большой, потому что речной. В море Аль Ас Саалан есть рыбы гораздо больше него.
– А в реках?
– спросил Евгений, выкладывая на стол хлеб.
– В реках такие, как он, и совсем маленькие, но тех не ловят и вообще не трогают, они ядовитые, - ответил граф, тупо глядя в стол.
Ревский качнул головой:
– Господи, Дэн, я тебя таким задолбанным и не помню. Тяжело было?
– Женька, она маг, - невпопад ответил да Айгит.
Евгений замер.
– Так, погоди, у меня бокалы в руках, я поставлю и переспрошу. Еще раз, что ты сказал?
Дейвин с усилием повернул голову и посмотрел донору в лицо.
– Давай скажу целиком. Мы взяли Медуницу. Эта террористка - маг.
– Зашибись, - отреагировал Ревский.
– Давай мы сначала поедим спокойно, ты расскажешь, почему ты такой ушатанный, а потом я буду тебя спрашивать?
Они сварили картошки под болтовню ни о чем, Женька достал какие-то соленья, Дейвин помог ему сервировать стол, потом они ели, и Дейвин за едой и коньяком рассказывал про разных рыб и морского прыгуна, а потом небо за окном стало очень синим, и на нем появились маленькие точки звезд. И тогда Женька сказал:
– Ну вот, теперь рассказывай, чем тебя так ушатали.
Дейвин собрался с мыслями и сформулировал:
– Женька, я ушатанный тем, что мы подскочили и побежали, сорвав князя с выезда на переговоры. И все потому, что Медуница решила эмигрировать из края, а мне не понравилась мысль ловить ее по всему миру, это хлопотно и дорого, порталами мы пользоваться не можем, а ей-то не запретишь, она законы не соблюдает. Но теперь она у нас и больше никого не взорвет.
Евгений встал из-за стола, поставил чайник.
– То есть это был экспромт, и вы ее поймали на вокзале?
– Да, - кивнул Дейвин.
– Собиралась ехать в Суоми. Мы успели, а она нет.
– Вы круты, - признал Ревский.
– Но откуда вы знаете, что она маг?
– Мы это с осени предполагали, - заметил да Айгит.
– А после инцидента в Корытово знаем точно.
Евгений поморщился.
– Ну, в Корытово, допустим, саалан не особенно хорошо выглядели...
– Я знаю, - согласился граф.
– Но это не наша идея, не светская. Вопрос в том, как этих детей у досточтимых изъяли. В усадьбе сработала система самоликвидации. Без причин. А потом мы выяснили, что причина все-таки была, и ее зовут Алиса Медуница. Дальше, Женька, будут для тебя полные дебри, но если хочешь, я могу рассказать.
Евгений сел за стол снова, положил локти на столешницу, мрачно глянул на сааланца.
– Дэн, дело не в
– Нет, - вздохнул да Айгит.
– Объясняй.
– Дэн, это выглядит как перестрелка вооруженных людей на рынке.
– Ревский тряхнул головой и отложил вилку.
– Нет, не на рынке, на пляже. Где все голые и никто не готов. Это... В общем, это сложно назвать честной игрой.
– Женька, среди вас магов больше, чем вы думаете, - примирительно сказал Дейвин и взял себе еще пару картофелин.
Ревский вздохнул.
– Знаешь, Дэн, нашей культуре и обществу эта твоя заявка совсем не комплимент.
– Почему?
– Я уже не могу сформулировать, ведь мы с тобой бутылку почти усидели, но точно могу тебе сказать, что свое на твое я бы не поменял. При всем моем к тебе уважении и, местами, восхищении твоими возможностями - не поменял бы. А, черт с ним со всем. Пошли кино смотреть. Про слугу, который нанялся к двум господам, и про то, что из этого вышло. Отдыхать так отдыхать, что я тебе мозг морщу, в самом деле.
...здесь особенно дорогими кажутся привычные нам вещи, оказавшиеся недоступными в этом мире. Даже сайни, какими бы примитивными и назойливыми они ни казались порой, оказываются очень ценной частью жизни, когда их нет рядом и их работу выполняют люди. В отличие от человеческих слуг, занятых простой и грязной работой, сайни не болтают о людях лишнего и не пытаются жить на два дома. Здесь слишком легко относятся к сплетням, злословию и даже предательству. К этому трудно привыкнуть. Местные без стеснения раздеваются, даже публично, донага, но души их остаются такими же закрытыми, как если бы тела были обернуты в два плаща. Я не буду тебе рассказывать об их оружии и манере ведения войны, это надо видеть, а лучше всего не видеть никогда.
Моя работа сейчас состоит по большинству из грязных дел, недостойных дворянина и воина, но на ней держится безопасность князя, его людей и всего края. Я пока не могу пригласить тебя приехать, как бы ни хотел. Надеюсь получить отпуск и побывать дома.
Из письма Дейвина да Айгита жене, август 2023 года.
Памятник Виталику на месте инцидента на Р-23 выглядел с дороги как обычный, просто очень большой, в половину человеческого роста, серый карельский валун, на котором выстрелами было выбито имя в привычном для друзей звучании - Витыч. Его клуб постарался от души. Но надо было сойти с дороги и зайти за надгробие, чтобы увидеть на валуне с тыльной стороны, дальней от дороги, гладкий, как зеркало, полированный срез, на котором был выгравирован портрет капитана байк-клуба, полное имя, даты рождения и смерти и еще две строчки: "Знать не можешь доли своей, может, крылья сложишь посреди степей". А ниже, почти у самых метелок поздней летней травы, в строчку было вписано одиннадцать детских имен: Саша, Надя, Костик, Верочка...
– и два слова "спасибо навсегда". Имена Марина не дочитала: перехватило дыхание и защипало в глазах. Валентин положил ей руку на плечо, не говоря ни слова. Она продышалась, сглотнула колючий комок, вернула ему планшет с фотографиями и произнесла: