Курган. Дилогия
Шрифт:
Перемены на ее лице не ускользнули от глаз Ярины и Русавы.
– Что, Снежана?! Что случилось? Что с тобой! У тебя даже губы побелели. Да не жми ты их так! Прокусишь!
Снежана медленно обернулась к новым подругам и тихо сказала: – Мне кажется – я его когда-то видела. Только вот где? Как-то все смутно, как в тумане… И кажется, мы с этим человеком были хорошо знакомы, и даже любили друг-друга…
При этих словах Ярина прямо-таки взвилась! Глаза хитро сверкнули. Показалось, что она на мгновение превратилась
– Повтори… – тяжелым голосом сказала Ярина. В глазах блеснули грозовые молнии. – Повтори еще раз…
Неожиданно она обмякла и вновь стала прежней. Это Русава положила на ее плечо руку. А затем и Велла. От подруг ничего не скроешь, они-то видели, что Кирилл пришелся Ярине по сердцу. Такого не бывало, чтоб русалке нравился человек – во всяком случае они об этом не слышали – а вот оказывается, что и такое есть.
Ярина успокоилась. Виновато посмотрела на Снежану. Но та ничего не заметила. Так и стояла, глядя на Кирилла и о чем-то думая.
Да, эта ночь принесла множество тайн. Одна чудней другой. В их числе появилась и еще одна. Как это могла русалка-берегиня, еще вчера бывшая простой вендской девушкой, знать человека, который, как уверил их леший и подтвердила псица Шейла, в их мире появился только прошедшей ночью? Да они и сами догадались, что этот человек из далекого-далека. Кирилл одет совсем не так, как принято в Альтиде, да и в других землях такой одежды не носят; на руке у него одето невиданное наручье – часы; а главное, с ним появился чудный зверь, потомок исчезнувшего бога – псица Шейла…
– А ты уверена, Снежана? Может, тебе показалось? Может ты его с кем-то путаешь? – спросила Велла.
– Не знаю… Нет, не показалось. Я его знала, только вспомнить пока не могу. Ничего не могу…
Дальше расспросить Снежану так и не удалось. Потому что в это самое время из-за сосен послышался веселый гулкий лай и протяжный рев. Лай близился, и вот на конце косы возникло занятное зрелище. Средь сосен показался важно шествующий Дубыня. Леший вонзал свою клюку в песок, подбородок его был задран, а лицо выражало неописуемое довольствие и собой, и окружающим миром.
За ним, тяжело ступая когтистыми лапами и чуть косолапя, шли два бера. Один большой, а другой вполовину меньше. Мать и ее детеныш – годовалый сын-подросток. У беров принято, что подрастающее дите какое-то время остается при матери. Подросток помогает нянчить братьев и сестричек, которые родились позже – через год.
Беры шли, неуклюже помахивая передними лапами, и изредка, широко разевая пасти, громко ревели и озирались по сторонам. Видимо им не очень-то нравилось, что их оторвали от какого-то важного не терпящего отлагательств дела.
Шествие замыкала собака Шейла. Она бежала сзади беров, повизгивая и коротко взлаивая на них. Подгоняла… Наверно, если бы не строгий наказ Дубыни, она бы с большим удовольствием слегка покусала беров за мохнатые ляжки. Чтоб шли быстрее… Беры косились на диковинного отчаянного зверя темными глазами, но попыток отогнать Шейлу, или хотя бы громогласно рявкнуть на нее не делали.
Беры пребывали в изумлении. Морда диковинного зверя схожа с мордой подростка бера. Даже окрас схож, а вот пахнет он… Ох, совсем не бером пахнет. Пусть уж ругается, все-таки этот неучтивый зверь-невежа приятель лешего…
Русалки расхохотались. Звенящий в утреннем воздухе смех, рев беров, громкий и гулкий лай собаки создавали неописуемый шум. Наверно, это тихое лесное озеро никогда ничего подобного не слышало. А леший снова был счастлив, леший сиял: он снова смог удивить этих чудесных русалочек…
– А что дальше собираешься делать, Дубыня? – отсмеявшись, спросила Ярина. – Хорошо бы Кирилла на повозку какую-нибудь положить. Ты ж его беру на спину не пристроишь?
– Погоди, Ярина! А мы вот так сделаем… – улыбнулся леший. – Дело немудреное…
Дубыня подошел к большому беру, и что-то пошептал ему на ухо. В глазах бера свернуло понимание. Большой зверь неуклюже присел, и широко раздвинув передние лапы, осторожно поднял человека вместе с подстилкой. Потом, сторожко ощупывая перед собой путь, не торопясь, пошел прочь с песчаной косы – в сторону леса.
– И куда его теперь? К Хранибору?
– Да, Ярина, волхв уже ждет нас. Я ему сказал… Он лечить готовится – сказал что умеет кости вправлять и ему, мол, несложно: дело знакомое…
– Я с тобой, мне интересно, что дальше будет, как Хранибор излечит. Вы с нами? – обернулась к остальным русалкам Ярина.
– Нет, мы, пожалуй, к себе поплывем, – отозвалась Велла. – Хотя нет, я берегом, посуху пойду – вещи воды боятся. Не портить же их, не тащить же на дно – это глупо. Тут шубка… чатуранг еще… А вы плывите – я скоро подойду.
Русалка бережливо свернула играющую, и переливающуюся неровными серыми пятнами, шубку Снежаны, При ярком солнечном свете эта шубка оказалась еще красивее, чем при скудноватом свете звезд. Белоснежный мех и серые пятна – сочетание цветов неведомого зверя казалось необычным, чарующим. В другую руку Велла взяла игру чатуранг.
Леший стукнул клюкой по пням, и они исчезли. Ничто больше не напоминало о том, что ночью на озерной песчаной косе кто-то сидел.
– Можно и я с вами пойду? – тихонько спросила Снежана. – Можно?
– Ну конечно, милая, – расплылся в улыбке леший, про себя подумав: "Вот какая скромница, не то, что другие…" – Конечно можно! Пойдем, я тебя с нашим волхвом познакомлю. Он тебе рад будет! Пойдем.
Снежана, Велла, Ярина и Дубыня направились к лесу. Русава и Белана с шумом и плеском бросились в озеро. Из воды показался чей-то хвост, плавно помахал на прощание, и, шлепнув по воде, исчез. Наверное, Русава – она любит всякие штуки.