Куриный бульон для души. Сила «Да». 101 история о смелости пробовать новое
Шрифт:
Сохранить рассудок в жуткие годы учебы мне помогла одна вещь – я никогда не рассказывал об этом родителям. Когда мне исполнилось восемнадцать, я снял несколько тысяч долларов с открытого для меня родителями сберегательного счета и положил на счет в брокерской фирме. Каждую среду приятель, лысый парень, работавший в типографии New York Post, приносил мне утренний выпуск газеты. Я быстро просматривал страницы и открывал колонку влиятельного биржевого маклера Лу Эренкранца.
Если рекомендации Эренкранца вдохновляли, я звонил брокеру еще до открытия и вкладывал все свои средства в покупку акций
Такая система к концу первого курса принесла мне солидную прибыль. А родители? Они ни о чем не догадывались. Их волновали мои отличные оценки и успешная сдача экзаменов. Сдавал я их действительно блестяще, и мне говорили, что меня примут на любой медицинский факультет, куда я подам документы.
Но тут случилось неожиданное – ни один медицинский факультет меня не принял… Ни один… Понятия не имею, почему это произошло. Возможно, в моем эссе они почувствовали отсутствие интереса к медицине? Словом, родители были просто убиты. А я? Я впал в еще более глубокую депрессию.
По предложению отца я подал заявление на факультет психологии. Не хирург, конечно, но все равно родители смогут хвалиться перед друзьями «сыном-доктором», не кривя душой.
Я погрузился в учебу, как никогда раньше. Второй курс я закончил с превосходными результатами, а мой диплом магистра удостоился высшей оценки у ворчливого, но весьма влиятельного профессора, декана нашего факультета. Затем я подал заявление на факультет психологии, где меня сразу же включили в докторскую программу. Мне вновь открылся прямой и определенный путь, и мир лежал у моих ног. Длилось это примерно неделю.
Когда мой куратор-садист (да-да, тот самый, поставивший мне отличную оценку за «исключительную» дипломную работу) узнал, что я собираюсь писать докторскую не на его факультете, он тут же подал заявление в совет факультета психологии с тем, чтобы признать мою магистерскую работу недействительной из-за «отсутствия оригинальных клинических исследований». Профессор обладал значительным влиянием, совет факультета прислушался к его заявлению, и мою магистерскую работу аннулировали – а с ней и принятие в программу клинической психологии.
Сообщить такие новости родителям было еще тяжелее, чем известие об отказе в приеме на медицинские факультеты. Отреагировали они даже хуже, чем я ожидал. Плакали, кричали, говорили о «провале», «разочаровании», а я в их глазах стал «неудачником». Тем летом моя самооценка была на нуле, и в очередной раз у меня не нашлось запасного плана.
После нескольких недель самобичевания я задумался о совершенно новом пути. В этой сфере мне были знакомы радости победы, а не боль поражения. К сожалению, карьера брокера была в представлении родителей немногим лучше карьеры наркоторговца.
Летом я по несколько дней в неделю проводил в деловой библиотеке Бруклина, изучая биржевые операции. Осенью принялся искать работу биржевого аналитика, имея в своем резюме лишь школьный курс экономики – и огромную наглость. Теперь я понимаю, это было глупо. Но, возможно, впервые в жизни я действительно пытался воплотить свою мечту, а не представление о ней кого-то другого.
Естественно, все ответы брокерских фирм были похожи друг на друга. «Мы ценим ваш пыл и личный опыт». «У вас нет степени МБА? Да вы шутите?» Но я знал, что именно этим буду зарабатывать себе на жизнь, и был твердо намерен найти свой путь. А потом, читая колонку – да-да, именно колонку Лу Эренкранца в New York Post! – я заметил мелкий шрифт в самом конце.
«Мистер Эренкранц окончил театральный факультет Нью-Йоркского университета и имеет степень магистра литературы в колледже Хантера».
Театр? Литература? Этот парень, «дуайен [6] биржевых маклеров Америки», рекомендации которого принесли мне солидную прибыль во время учебы в медицинском колледже, и представления не имел об МБА! И я решил обратиться к нему.
На три моих звонка Лу не ответил, но в понедельник все же поднял трубку и неохотно согласился встретиться со мной за обедом в старом отеле «Коммодор» возле Центрального вокзала.
6
Букв. «старшина» – глава дипломатического корпуса. – Прим. ред.
Когда мы покончили с трапезой (и с моими страстными мольбами о работе), Лу сказал, что, к сожалению, в его фирме сейчас нет вакансии аналитика. Он предложил мне вернуться к учебе и получить степень по психологии. Я уже собирался уходить, но он схватил меня за рукав и велел сесть.
На следующий день я в костюме с галстуком входил в брокерскую фирму «Розенкранц, Эренкранц, Лайон и Росс». Мне предстояло встретиться с партнером Лу, Лестером Розенкранцем. Я ему понравился, и специально для меня в фирме придумали новую должность «помощник младшего аналитика». Через два года я стал старшим аналитиком, а еще через два года – одним из руководителей нового подразделения корпоративных финансов.
Я никогда не узнаю, почему все медицинские факультеты меня отвергли.
Прошло тридцать пять лет. Я с удовольствием зарабатываю себе на жизнь (из домашнего офиса), занимаясь тем, чем всегда хотел: ищу недооцененные активы. Предсказания отца о моем неизбежном провале не сбылись.
Я никогда не узнаю, почему все медицинские факультеты меня отвергли. Никогда не пойму, почему профессор по психологии оказался столь мстительным. Но ответы на эти вопросы мне больше не нужны.
Хотя я надеюсь, что мне никогда больше не доведется падать в бездну отчаяния, как в молодости, одно мне ясно: если бы я уверенно не ступил на тот путь, подсказанный сердцем, я не стал бы тем, кто я есть.
Сочиняя новую историю
Когда в душе растет дерево, певчая птица не заставит себя ждать.