Куриный бульон для души. Я победил рак! Истории, которые дарят надежду, поддержку и силы для самого сложного испытания в жизни
Шрифт:
– Хочешь я тебе помогу? – нервно шепчу я. Бедный ребенок столько перенес за последний год – тяжелое лечение, операции на мозге. Что же может заставить ее улыбнуться?
Она нетерпеливо трясет головой – я мешаю ей думать.
Я обвожу взглядом круг, глядя на Эндрю, Эллу, Мэтью и остальных новых членов моей лагерной семьи. Всего через несколько дней мне придется с грустью с ними попрощаться, покинуть зачарованный лес и вернуться в реальный мир.
– Тебе, наверное, ужасно грустно со всеми этими умирающими детьми, – будут спрашивать друзья.
А
Я думаю о том, чем мы занимались все лето. Катались на байдарках в утреннем тумане. Готовили печенье в пижамах. Устраивали эпические сражения из водяных пистолетиков. Пели и плясали, когда душа этого пожелает.
– Пора поделиться нашими улыбками с остальным миром, – сообщает Гэри детям. Ребята следуют за мной по гравийной дорожке к озеру, держась за руки и стискивая в руках десятки шариков, танцующих на ветру и хлопающих их по головам с глухим стуком.
Мы встаем на колени на скрипучих мостках и, начинаем обратный отсчет: «3… 2… 1!» и отпускаем шарики.
– Дуйте! – кричит Гэри, и мы послушно выполняем его команду, глядя на цветные шары, пока они, наконец, не исчезают из вида. Рассматривая толпу малышей, задравших головы, я дивлюсь способности Гэри превратить разговор о детском раке в такой позитивный опыт. Никто даже не задумывается о трудностях. Никто не думает о том, кто вернется следующим летом, а кто – нет.
Дэни смотрит на меня и улыбается. Несколько секунд назад она по секрету позволила мне заглянуть в ее сложенную бумажку с посланием.
Там было написано ярко-розовыми буквами: «Я улыбаюсь, потому что я живая».
– Кэсси Сильва
Жизнь в числах
100 000 000 000 хороших клеток
10 000 плохих
Они пожирают мою жизнь как призраки
7 тонких иголок колют меня
По 1 в день
Я похожа на подушечку для булавок
1200 миллиграммов беспощадной желтой жидкости
2 полных больших мешка
Яд в моих венах
100 раз в день я боюсь
и в 100 раз больше того, что ждет впереди
Мое тело – тюрьма
86 таблеток глотаю в неделю
60 – за один день
Они убивают все плохое и хорошее
10 000 000 волосков вырастают
1 000 000 выпадает
Я – как собака, которая постоянно линяет
10 спинномозговых пункций позади
6 еще предстоит
Каждые 3 месяца из меня выжимают сок
1100 в анализе крови значат, что я иду в школу
500 – остаюсь дома
Числа, как диктаторы, управляют моей жизнью
100 раз в день спрашиваю
«Почему это случилось со мной?»
100 раз не получаю ответа
Как будто кричу на американских горках,
и никто не отзывается
130 недель чистых пыток
39 уже стали историей
Как будто моргаю в замедленной съемке
Сотни людей встретились на моем
Шестеро помогают мне,
Мои личные ангелы-хранители
10 наборов чисел, которые управляют моей жизнью
1 болезнь под названием «рак»
Как внезапная контрольная, которую никто не ждал
8 букв в слове «лейкемия»
И только 5 в «жизни».
– Ниша Драммонд, 12 лет
Большое маленькое достижение
– Вы уже помочились?
– Нет. Я пытался, но пока не удалось.
– Если к шести утра не получится, нам придется ввести катетер.
Этот неприятный разговор состоялся вскоре после моей тироидэктомии [1] – лечения рака щитовидной железы. Мне было пятнадцать лет. Уже не мальчик, но еще не совсем мужчина.
1
Один из видов оперативных вмешательств на щитовидной железе, полное ее удаление.
После операционного наркоза мне было тяжело открыть глаза, как будто веки придавили сверху бетонными блоками. Я мог приподнять их всего на долю секунды, чтобы оценить обстановку и быстро взглянуть, что происходит, пока меня переводили из послеоперационной в больничную палату.
По телевизору шла игра команды «Лейкерз». Свет был приглушен. Мои операции всегда заканчиваются затемно. Сосед по палате находился за шторкой. Родители были в коридоре с дядей Майком и тетей Мэри.
Меня затошнило от анестезии. Я позвал на помощь, но мне не успели вовремя подставить судно. Я ничего не ел шестнадцать часов, поэтому меня вырвало не сильно, но достаточно, чтобы запачкать халат и постельное белье. Очевидно, сестра была слишком занята и не могла меня переодеть, поэтому мне пришлось сидеть в облаке вони.
У моего соседа были свои проблемы – что-то с почками. С ним работала другая медсестра. Я увидел ее одним глазком, когда она шла мимо моей кровати к нему. Она шествовала, как самый важный человек на свете или, по крайней мере, в этой больнице.
Я не обращал внимания на напряженный разговор за шторкой, пока он не достиг пика.
– Мне придется ввести катетер.
– НЕ-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-ЕТ!
– Я нанесу смазку и постараюсь сделать это безболезненно.
– Пожалуйста, не надо. Дайте еще разок попробовать.
– Мне очень жаль.
После этого раздались гортанные стоны и крики, издаваемые медсестрой и пациентом. Я смирился с тем, что буду спать в собственной рвоте, но поклялся себе, что сделаю все возможное, чтобы мне ни за что не поставили катетер.
Через несколько часов меня перевели в частную палату. Старшая медсестра убедилась, что меня переодели и помыли, и заставила мою медсестру извиниться. Она сделала это, в общем-то, неискренне и пригрозила мне катетером. Мне дали около четырех часов на то, чтобы пописать, иначе ее угроза будет выполнена.