Куриный бульон для души. Я решила – я смогу! 101 история о женщинах, для которых нет ничего невозможного
Шрифт:
Она могла бы рассказать ему, как во время уроков то и дело бежит со всех ног в туалет, где ее выворачивает наизнанку, а потом потихоньку возвращается за стол в классе, словно ничего не случилось. Или упомянуть, что перед первым звонком, пока ее подруги обсуждают вчерашний вечер, она идет в кабинет медсестры, чтобы сделать себе инъекцию гепарина в живот. И что во время обеденного перерыва она снова идет к медсестре, чтобы проглотить одну из многих горстей таблеток, которыми ей приходится давиться каждый день, чтобы в принципе иметь возможность ходить в школу. Но она знала,
– Может быть, это просто твои «ежемесячные гости», – презрительно выплюнул он.
Пораженная, я заглянула в глаза Пайпер и увидела, как мгновенная растерянность уступает место изумлению.
Очевидно, он счел ее слабачкой, не способной терпеть менструальную боль. Тут я уже не могла себя сдержать:
– Вы действительно считаете, что ее увезли на «Скорой» из-за месячных? Вы сознаете, что ее перевезли сюда на машине «Скорой» из другой больницы, верно? Если бы дело было в менструации, в той, другой, больнице посмеялись бы над ней и отправили домой. Но они сочли ее состояние достаточно серьезным, чтобы отправить ее сюда.
Я умолкла и стала ждать, какое последует наказание. Как я посмела сомневаться в том, что говорит врач?! Врач и мужчина, если уж на то пошло.
– Ну, они ошиблись. Она может отправляться домой.
Я поморщилась.
– Будете ли вы столь любезны поставить ей подобающий диагноз?
– Я считаю, что это вирус гриппа, – пробормотал он.
– Она несколько месяцев страдает приступами рвоты. Неужели грипп длится так долго?
Я подобралась, понимая, что переступила черту, усомнившись в его диагнозе. Но что нам терять?
Он покачал головой.
– Вы не могли бы хотя бы пропальпировать ее брюшной отдел, чтобы понять, где источник боли? Как я уже говорила, это длится не один месяц.
Он свирепо уставился на меня.
– В этом нет необходимости. Пусть одевается и едет домой!
Он протянул дочери свидетельство о выписке. Я повернулась к Пайпер, которая едва не плакала, и глазами сказала ей: не радуй его зрелищем своих слез.
И мы отправились домой – туда, где нет осуждения, сарказма, закатывания глаз и старания унизить.
Зная, что заболевание Пайпер хроническое и что в будущем нам предстоят новые встречи с равнодушными врачами, мы с дочкой разработали план.
– А мы можем просто встать и уйти, когда они ведут себя так грубо? – спросила она.
Эта мысль никогда не приходила мне в голову. Родители, бабушки и дедушки воспитывали во мне уважение к врачам. Благодаря вопросу Пайпер я поняла, что она не верит во всемогущество и всеведение докторов. Тогда почему бы действительно не уходить – физически? Разве мы не имеем права на уважение? Почему я должна продолжать позволять медикам унижать мою дочь, стыдить или считать лгуньей? Или намекать, что она симулирует болезнь, в то время как она каждый день страдает с утра до вечера?
Мы придумали основные правила: мы больше не будем поощрять
– Я буду следовать твоему примеру, – предложила я. – Ведь это ты идешь к врачу, поэтому я хочу, чтобы ты сама подавала сигнал, если врач переступит черту. Твоя черта может отличаться от моей.
– Ну что ж, попробуем, – ответила она.
Первым делом – визит к гастроэнтерологу по поводу продолжающихся приступов тошноты и рвоты.
– Это может быть просто связано с овуляцией или, например, тревожностью.
Ого! Двойной удар.
Я ждала сигнала. Пайпер протянула руку за своей школьной сумкой и встала со стула. У врача глаза полезли на лоб.
– Спасибо вам за потраченное время, – сказала она. – Мам, ты готова?
Я последовала ее примеру и подняла с пола свою сумку.
– Тревожность возникает у нее только тогда, когда врач не принимает всерьез ее боль. И я не думаю, что она овулирует каждый день месяц за месяцем. Но все равно спасибо!
Пока доктор пытался переварить нашу наглость, мы ушли, уверенные в своем решении. Мы больше не будем вознаграждать неуважение. Мы больше не будем платить за некомпетентность. Мы больше не будем спорить с архаической установкой, которая продолжала перекладывать вину на головы хронических больных, обращавшихся за помощью в надежде облегчить боль и страдания.
Следующий пункт – аллерголог.
– Значит, в прошлом у вас была болезнь Лаймса?
«Ох ты ж…» – подумала я и стала ждать решения Пайпер. Она схватила сумку, сигнализируя об окончании визита.
– Болезнь Лайма [7] . Не Лаймса. Если вы не знаете, как она пишется и произносится, то я не уверена, что вы умеете ее лечить.
Врач выпрямился и посмотрел на меня, рассчитывая, что я скажу что-то иное. Я только кивнула. По пути к машине мы с Пайпер хлопнули друг друга по ладоням.
7
Болезнь Лайма – инфекционное заболевание, чаще всего передающееся посредством взаимодействия с инфицированным клещом.
Теперь мы расцениваем первый прием у каждого нового врача как собеседование о приеме на работу, решая, совместимы ли его взгляды и объем знаний о болезни Лайма с потребностями Пайпер. Основываясь на этом собеседовании, мы либо «нанимаем», либо «увольняем». Как мы лечим высокомерие и грубость докторов? Очень просто: берем сумки и несем свои доллары в другое место.
Бывшая миссис Несчастная