Курляндский гандикап
Шрифт:
К сожалению, мечта Ференца обзавестись наследником так и осталась мечтой. Жена родила ему несколько детей, но все они умерли либо при рождении, либо не достигнув подросткового возраста. В живых осталась только дочь — самый первый ребенок. Так что Ракоци был искренне заинтересован в том, чтобы оставить свою страну в надежных руках. Россия для этих целей подходила как нельзя лучше.
Австрия, похоже, думала примерно так же, поскольку вопрос о статусе Трансильвании больше не поднимался. Связываться с Россией было небезопасно. Петр всей Европе доказал, что у него сильная, современная армия. К тому же, лучшее в мире оружие по-прежнему производилось в Курляндии, которая была союзником России. Крепкие политические, торговые, научные
Я вообще считаю, что самые надежные политические союзы базируются на взаимной выгоде. Я поэтому и Персидский поход Петра поддерживал. Классная же идея — восстановить торговый путь из Центральной Азии и Индии в Европу! Это ж какие торговые перспективы! Планировалось, что путь будет проходить по территории Индии, Персии, оттуда в русский форт на реке Куре, а потом через Грузию в Астрахань, откуда товары будут развозиться по территории всей Российской империи.
Хотя, если честно, я не слишком рассчитывал, что в этот раз Петру удастся сделать больше, чем он сделал в памятном мне варианте истории. И оказался прав. От проникновения в центральные районы Закавказья Петру I пришлось отказаться, поскольку летом 1723 года туда вторглись османы, которые опустошили Грузию, Армению и западную часть современного Азербайджана. И я считал, что русский император поступил правильно. Россия была сильна. Очень сильна. Но еще не настолько, чтобы сломать хребет Османской империи.
Слона нужно есть маленькими кусочками. И постепенно можно подточить мощь любой, даже самой сильной державы. Сколько империй рушилось и поднималось из небытия! И мой отец, и я, приложили все усилия, чтобы Курляндия стала благополучной страной. И сейчас наше дело продолжает мой сын. Он тут, кстати, недавно письмо мне прислал с укором, что я давно у него не был. Надо ехать.
Заодно Даниила Бернулли с собой прихвачу. У Академии Тринити будет молодой, но гениальный руководитель.
Глава 16
Вымуштрованный умница-конь передвигался с неторопливой величавостью, повинуясь больше моим указаниям, чем семилетнему наезднику. Мой внук уже довольно уверенно держался в седле, но кто оставит ребенка его возраста без присмотра? Мне (в который раз) предлагали, чтобы наследник учился верховой езде на пони, но я даже не рассматривал этот вариант. Лошади были куда умнее и послушнее. И серый, флегматичный мерин по кличке Красавец точно не мог взбрыкнуть или понести сломя голову.
С тех пор, как Готхард вошел в более менее сознательный возраст, я старался проводить с ним как можно больше времени. Книги, игры, прогулки… мне хотелось, чтобы внук вырос в неглупого правителя, умеющего работать и осознающего свою ответственность перед страной. Родители тоже уделяли ему много внимания. Якоб занимался с Готхардом практически так же, как я с ним самим. Но мне казалось, что мое влияние лишним не будет.
Я опасался, что Франсишка не одобрит некоторые увлечения своего сына. Но португальская принцесса прекрасно понимала — мужчина должен вырасти мужчиной. И считала совершенно естественным, что Готхарда рано посадили в седло и дали в руки первую учебную детскую шпагу. Видимо, нынешняя европейская мода, когда рыцари превратились в томных селадонов, не нашла понимания при португальском дворе. Страна, которая не так давно властвовала над половиной мира и надеялась вернуть себе былое величие, нуждалась в воинах, а не менестрелях.
Единственное, что расстраивало Франсишку, — ее сыну не нравились уроки музыки и изящных манер. Но какому пацану это нравится? Якоб дипломатично поддерживал супругу, а я всячески старался привить Готхарду любовь к науке и технике. И недавно ставший главой Тринити Академии Даниил Бернулли оказался прекрасным помощником в этом деле. Он с удовольствием показывал Готхарду безопасные, но эффектные опыты, и позволял ему участвовать в сборке несложных механизмов.
Пацан рос любопытным и деятельным. Ему нравились и корабли, и паровоз, и прообраз автомобиля… все хотелось потрогать, изучить и залезть внутрь. Я только поощрял подобные увлечения. Понятно, что король не будет стоять у станка или у штурвала корабля, но знать, как что работает, будет совершенно не лишним. И я надеялся, что у Готхарда пробудится талант в какой-нибудь практической области. Как у его отца в сфере финансов. Или у царевича Алексея в сфере механизмов.
Не скажу, что я совершенно не признавал гуманитарные дисциплины. В конце концов, на меня работали Дефо и Свифт, и последний как раз дописывал свою эпопею про Гулливера. Однако техническим специалистам я уделял гораздо больше внимания. Кто, например, мешал мне пригласить в Ирландию (ну или Курляндию) того же Баха, Вивальди или Генделя? Да нет никто. Просто я не видел в этом практической необходимости. Тем более, что в свое время сплагиатил несколько их произведений.
К театру я тоже относился довольно прохладно. То, как играли местные актеры, меня совершенно не устраивало. Все эти неестественные жесты, вычурные позы, велеречивая манера изъясняться… Не нужно быть Станиславским, чтобы воскликнуть: «Не верю!». От хорошего спектакля с профессиональными актерами я бы не отказался. Но где было взять и то, и другое? Тут нужно было начинать все буквально с чистого листа, а я не в том возрасте, чтобы в подобные авантюры пускаться.
Впрочем, здание театра в той же Курляндии все-таки строилось. И задумывалось оно как настоящее произведение искусства. Я сам рисовал эскизы залов, используя наброски из собственного дневника, где я увековечил отложившиеся в памяти интерьеры Парижской оперы, Венской оперы и Ла Скала. И нет, это не была дань тщеславию или желанию продемонстрировать величие Курляндии. Это был вклад в будущее, когда за право выступать на этой сцене будут соперничать лучшие театральные труппы мира, а толпы туристов принесут в бюджет страны хорошие деньги.
Если я доживу до окончания эпохальной стройки, то обязательно организую первый фестиваль. Победителям будет вручаться статуэтка Аполлона, а те, кто выиграет данный приз трижды (пусть и не подряд), получат премию Кетлера. Ну а пропиарить ее так, чтобы она стала престижнейшей, будет не сложно. Специалистов данного дела у меня теперь было предостаточно. Настолько, что давно уже существовала практика отправлять их в другие страны, чтобы выпускать там подконтрольные нам газеты.
В Испании, например, наши проекты благополучно действовали уже несколько лет. Две газеты — правительственная и оппозиционная — пользовались немалым спросом. Они придерживались диаметрально противоположных точек зрения практически на все проблемы в стране, остро спорили и привлекали множество читателей. Я запустил это дело еще тогда, когда только планировал подкинуть Людовика XV Филиппу V. И теперь у нас были добровольные поставщики новостей из самых высоких слоев общества.
В результате, я одним из первых узнал о том, что между Филиппом V и Людовиком пробежала кошка. Их отношения и раньше были далеки от сердечных, а после последних событий во Франции и вовсе обострились. Дело в том, что революционеры добрались-таки до самого Филиппа Орлеанского, который все еще провозглашал себя регентом короля. Учитывая, что его величество уже бежал из страны, эта идея была не лучшей.
Филипп Орлеанский тоже пытался бежать. Но сделал это так же бездарно, как и правил. Ему даже столицу не удалось покинуть. По имеющимся у меня сведениям, Филиппа сдали его же слуги. И это уже о многом говорит. Поэтому я совершенно не удивился, когда Филипп оказался под охраной. И еще меньше удивился, когда Англия внезапно выступила с угрозами, что в случае насилия над герцогом Орлеанским оставляет за собой право вмешаться в события. Читай — напасть на более слабого.