Курс молодой стервы
Шрифт:
Убить, конечно, она не сможет, но в полицию точно пойдет, если вдруг этот храбрец против овец еще раз прикоснется к ней. И потихоньку голову стали наполнять отчаянно смелые мысли. Она будет выполнять все функции хозяйки, устроится на работу, и каждую копейку будет откладывать на кредит, чтоб хоть на чуть — чуть приблизить свободу.
На удивление, место безнадежности, душившей, как анаконда, потихоньку стали заполнять надежда и уверенность. Просто нужно это пережить, чтобы вернуться к нормальной жизни. Хотя тут же этот боевой настрой щедро присыпался пылью реальности — здравствуй, швабра и тряпка, здравствуй, плита и мойка. Но она не сдастся!
А Потап, неожиданно
Потап, словно на машине времени, перенесся в первые месяцы их совместной жизни. Ласковая, искренняя и послушная, с красивым, манящим телом. Он с удовольствием пользовался им, пока не убедился, что молодая жена готова полностью посвятить себя ему. Тогда вместо благодарности пришло пресыщение и пренебрежение. И, чутко уловив перемену в отношениях, красавица постепенно превратилась в затюканную расплывшуюся домашнюю клушу.
Сейчас же жена все больше интриговала. Вспыхнувший холодный огонь в ее глазах, когда он начал по привычке прессовать, словно зажег в его душе ответный, но со знаком азарта. Ладная фигурка, будто бабочка выпорхнула из уродливого кокона. Появившаяся независимость. Потап, избалованный матерью, привык получать все, что захочет. И сейчас он понял, что хотел свою обновленную жену.
Развалившись на кухонном диване, он заинтересованно следил за тем, как Света моет посуду. Скромный домашний халатик по колено выгодно обрисовывал попу, когда она наклонялась или поворачивалась. Точеные лодыжки, красивые икры — это все, что можно было видеть, но он — то знал, что выше колен тоже все аппетитное. Решив, что три дня — это достаточный срок, чтоб забылись неприятные моменты, он поднялся и, вразвалочку подойдя сзади, обнял девушку. Уткнувшись голодными губами в шею, промурлыкал:
— Бросай это грязное дело, пойдем лучше побалуемся! — его рука, скользнув по талии, сжала упругую попу.
Вывернувшись из наглых объятий, Света отскочила и, чуть ли не как кошка, зашипела:
— Никогда! Не смей! Ко мне прикасаться! Я твоя бесплатная домработница, раз уж меня угораздило выйти замуж за подлеца. Но даже не думай, что у нас может что-то быть!
— Ты моя жена, надеюсь, ты это помнишь? — сдерживая ярость, процедил он.
— Твоей женой я была до того момента, пока ты не привел в дом любовницу. До тех пор, пока я не поняла, какой дурой была все это время. Я и была твоим домашним роботом — помощником по хозяйству. Я не видела от тебя ни любви, ни элементарной заботы, ни копеечного подарка, — словно впечатывая в мозг, резала она нелицеприятную правду. — Ты ей даже подарил те сапоги, на которые я дышать боялась, и не знаю, чего там еще. И после этого ты смеешь называть меня своей женой?
Отблески пережитых и проглоченных обид полыхали в ее глазах. Гнев делал лицо необычайно привлекательным, подсвечивая его искрами страстного негодования.
Потап почувствовал, что его мужская составляющая реагирует совершенно однозначно. Этот напор, энергия, бьющая прицельно, его возбуждала. Он почувствовал, что сердце заколотилось с мощью огромного поршня, резкими толчками перекачивая кровь, в которой зашкаливал адреналин. Взгляд его сделался болезненно жадным. Ему хотелось тут же смахнуть со стола всю посуду и овладеть женой прямо на нем. Резко, задыхаясь от вожделения и не чувствуя головы, превратившись в ненасытного сатира, захватившего желанный трофей.
Очевидно, все мысли отразилось на его лице, и Света, увидев неприкрытую похоть, отступила на шаг и предупреждающе выставила вперед руки, как бы защищаясь.
— Не вздумай! Я напишу заявление в полицию. А если они проигнорируют, я все равно заставлю тебя пожалеть, — яростно выкрикнула она.
— Амазонка! — восхищенно пробормотал Потап. Он не мог поверить, что перед ним его собственная жена. Такая манящая и совершенно недоступная. Он понимал, что это не игра. Она его ненавидит. И этот факт неведомым образом еще больше разжигал огонь желания обладать ею.
Черт! Она заставила уважать себя! Заставила считаться с собой! Потап, как сородич лесного тезки, переминался с ноги на ногу, буквально давясь захлестнувшими эмоциями. Нужно по-другому. Добиваться расположения вчерашней клуши? Сейчас это слово было насильно притянуто, потому что образ нелюбимой жены стерся без следа. Он только видел неподвластную ему, страстную красотку, которую нужно завоевать во что бы то ни стало.
— Свет, ну чего ты?! Я просто предложил. Тебе же нравилось!
В ответ девушка яростно зыркнула, явно давая понять, что ничего подобного не помнит.
— Давай начнем все сначала? — максимально миролюбиво продолжил он.
— Ты в своем уме? Ты предлагаешь мне начать отношения с человеком, который подлостью превратил меня в узницу этого дома? — в ее глазах сверкнуло неприкрытое презрение, сделавшее ее еще более яркой.
Потап, тяжело дыша, пожирал ее глазами.
— Света, я был неправ в отношении тебя. И я понимаю, что заслужил такую реакцию… Возможно, я подлец, но мне было плохо без тебя, поэтому я решился на манипуляцию с кредитом. Но я знаю, что ты исключительно хорошая и правильная девочка. Та, которая умеет прощать и готова поддержать оступившегося. Готова помочь. Ты — женщина на миллион. Прости меня и дай мне шанс, — весьма убедительно изложил он свою позицию. Разумеется, раньше Света с потрохами купилась бы на это — ведь репутацию хорошей девочки никогда не посмела бы разрушить! Но теперь она знала — быть хорошей — это не всегда хорошо.
— Я не дам тебе никакого шанса, потому что просто не смогу быть с тобой. Ни-ког-да. И да, можешь считать меня нехорошей, доказывать обратное не собираюсь.
Еще один проигранный бой. Лихорадочно соображая, мужчина прокручивал в голове все варианты. Наконец, он решился на безумный, с его точки зрения, шаг.
— Давай я выплачу долг, у меня есть возможность. Мы закроем кредит и будем жить уже не по принуждению, а по доброй воле. Поверь, я смогу сделать тебя счастливой, — возможно, произнося эти пафосные обещания, он и сам в них верил, но ледяная глыба их противостояния не стала меньше ни на миллиметр.
— Знаешь, одно дело, если бы ты закрыл кредит и снял с меня эту кабальную зависимость, я бы стала тебя уважать. Но не более. Вернуть чувства я не могу и не хочу. А пообещав тебе выполнить свою часть договора и нарушить ее, я не смогу тоже. На честности у меня пунктик. Я могу тебя простить, когда увижу, что ты стал более порядочным. Но только простить. Вернуться — никогда, — отблески пережитых обид полыхали в ее глазах, делая ее еще притягательней.
Понимая всю правоту Светланы, Потап, тем не менее, не собирался отступать. Не давал любви, заботы, не дарил подарков? Исправим. Ради достижения своей цели он готов на многое. Даже на ухаживания.