Курс выживания
Шрифт:
– Из «девушки» подтекает, – мрачно объявил Валера и разбросал носком ботинка тонкую полоску песка, высыпавшегося из прорехи в кукле.
– Не беда, – весело отозвалась я.
– Шест тоже в щепу разбит… Убирать следочки будем?
– А как же? Песочек разбросаем, щепки в кусты, и порядок. Все получилось, ребята! Мы – молодцы!
Пессимист Вересов буркнул «ну-ну», положил красотку на обочину и потопал за своей машиной, оставленной в кустах неподалеку. Наташа-Эльвира тем временем вытащила
– Он поверил?
– Кажется, да. Пока верит. А дальше… Дальше я на него такого страху нагоню – по потолку бегать будет!
– Мы тебе еще нужны? – разыскивая на дороге обломки шеста, спросила девушка.
– Думаю, точнее, надеюсь, что нет. Возвращайтесь в Москву.
– Ты уверена?
– Да. Спектакль с вашим участием закончен. Дальше я работаю соло.
– Ну что ж, удачи, – улыбнулась девушка и, отойдя в высокую траву, разбросала из рваной куклы остатки песка.
Туполев, как и все поместье, кроме собак и охраны, уже крепко спал. Я прошла в ванную комнату, смыла с себя пыль и усталость ночных приключений и, укладываясь в постель, подумала: «И как я удержалась, чтобы не врезать ему по червяковым усам? Весь вечер руки чесались!»
Поздним утром, когда Назар уже уехал на работу, мой сотовый телефон запиликал и выдал на табло неизвестный номер.
– Алло, – следуя роли загруженной заботами спасительницы убогих умом и сирых душой, отозвалась я.
– Здравствуй, Софья. Это я, Максим.
– Привет, – хмуро высказалась «спасительница».
– Как наши дела? – с плохо скрываемым ужасом спросил Мельников.
– Фифти-фифти. Ты по своему мобильнику звонишь?
– Нет, у приятеля одолжил.
– Молодец. Машину спрятал?
– Да. Позвонил твоим ремонтникам, они меня встретили, приняли…
– Хорошо, – перебила я. – Где ты сейчас?
– У друга.
– Один?
– Могу быть и один.
– Тогда так. Отправь своего товарища куда-нибудь погулять на пару часиков – не надо, чтобы нас с тобой вместе видели, – я приеду и поговорим.
– Давай. Адрес пишешь?
– Говори, я запомню.
Квартира, в которой меня встретил помятый и бледный Мельников, была типичной холостяцкой норой со всеми вытекающими. С толстыми коврами, натыканными повсюду, разбросанными шелковыми подушками и пустыми бокалами, валяющимися среди всего этого мягкого великолепия. На изящном стеклянном столике в гостиной подсыхали салаты и закуски в простецких бумажных картонках «навынос», пустая коробка из-под пиццы валялась посреди комнаты, и вонь стояла соответствующая обстоятельствам. Вчера в этой норке славно погуляли.
– Пойдем на кухню, – поморщилась я.
На кухне было немного чище, Мельников дрожащей рукой сбросил в мусорное ведро остатки трапезы вместе с ножами и вилками и, словно извиняясь, выговорил:
– Домработница должна прийти… я тут…
– Ты сядь, – оборвала его я. – Слушать в состоянии?
– Да, – сказал Максим, сел на табурет, сгорбился и сжал ладони коленями.
От его помятого, густо похмельного лица во мне чуть жалость не шевельнулась. (Все же я простая русская баба, и чувство сострадания к неопохмеленным мужикам живет в моей крови, как резус-фактор.)
– Ты вчера пил?
– Пил, – понуро кивнул Мельников.
– А удержаться ума не хватило?! А если тебя на экспертизу поволокут?!
– Так я нарочно! При свидетелях! Уже позже! – вскинулся тот.
– Дурак, – не стала миндальничать я. – При твоих свидетелях можно было уже не пить. – Потом махнула рукой, нашла чистую чашку, а в холодильнике сок и, налив чуть-чуть, встала, опираясь задом на кухонную тумбу. – Девушка потеряла ребенка. Она была на восьмом месяце. – Макс закусил губу и шумно набрал воздуха в грудь. Объяснять, что теперь перед законом он стал убийцей, мне не потребовалось.
– И что ей там понадобилось?! – горестно воскликнул он. – Ночью. На дороге!
– Она собаку искала. Живет в деревне у шоссе, у них собака вечером сбежала, она ее и звала.
– Так, может быть, она потому и шум двигателя не услышала?!
– Может быть. Но разница от этого не большая. Ты был пьян и превысил скорость. А потом вовсе с места ДТП скрылся.
– Боже! – вскочил Макс и забегал по кухне. – И что теперь делать?! – Он ерошил волосы, дергал себя за бороденку и вообще истерил.
И пожалуй, на его месте так себя вел бы каждый. Мало кто способен сохранить хладнокровие после известия, что из-за него не родится ребенок.
– Отец меня убьет!!
– Не убьет, выживешь, – спокойно сказала я. – Сядь и слушай.
– Может быть, ей денег дать?! Много и сразу!
– Сядь, я сказала! Сядь и слушай! Ты к этой девчонке даже на километр приближаться не должен! Если только станет известно, что в ДТП виноват сын губернатора, скандал будет уже не замять! Пресса из твоего отца котлету сделает!
Максим наконец прекратил беготню, рухнул на трехногий табурет и поднял на меня запорошенные страхом глаза:
– Что же делать?!
– Тебе – сидеть тихо. Даже тени твоей не должно мелькнуть рядом с потерпевшей. Даже призрака! Все вопросы буду решать только я или через меня. Понял?
– Угу. А как?
– Никого не посылай в больницу. Ты, кстати, уже кому-нибудь из друзей об аварии рассказал? – Максим судорожно помотал головой. – Молодец. Обиженный друг хуже злого врага. Получит информацию – будет всю жизнь деньги тянуть. Так что молчи. Дешевле обойдется.
– А в какую больницу ее отвезли? – не удержался все же Макс.
– Забудь! – выкрикнула я. – Забудь! Даже имени твоего не должно возникать рядом с больницей! Сунешься, моментом вычислят, и пойдешь на зону!
– А кто… А что…
– А вот это и есть главная неприятность, – многозначительно подняв брови, проговорила я. – Муж у нашей потерпевшей – мент.
– Ух, черт! – выругался Мельников и выпучил глаза.
– Вот именно. Я вчера в больнице с ним столкнулась. И вот он хочет твоей крови. Клянется, что разыщет мерзавца и посадит.