Курсант: Назад в СССР 11
Шрифт:
Вытаращив один глаз, второй-то после удара Горохова открывался плохо, хотя тот в челюсть попал, но, видно, отдавало и выше. — Скажите, так Артуровича убили, что ли?
— Возможно, — буркнул следователь.
— Так я видел, тип с его балкона подозрительный спрыгнул. Я еще подумал, зачем через балкон лезет, человек вроде солидный, в плаще импортном и шляпе модной.
— Что? Когда? — встрепенулся Горохов.
— Так аккурат три дня тому назад. Вот как раз перед тем, как Артуровича в петле
— Едрит твой ангидрит, Сёма! Так что же ты молчал?!
— Так вы не спрашивали…
Челюсть Горохова оквадратнела.
— А раньше тебя не опрашивали разве?
— Неа, на смене я был. А потом домой пришел, а Зинка говорит, мол, сосед вздернулся. Я думаю, брешет, паскуда, чтобы похождения свои скрыть, а оно, вона как оказалось.
— Как он выглядел?
— Обычно… — Сёма почесал за ухом своими мозолисто-мазутными пальцами. — Плащ да шляпа.
— Это я уже слышал, лицо опиши, возраст, рост! — кипятился Горохов.
— Так ведь разве разглядишь, когда ворот до ушей поднят и «картуз» опущен до самого носа?
— Рост хоть какой, скажи, мил человек!
— Самый что ни на есть средний, с меня примерно… или чуть выше, на голову-две.
— Тьфу ты! Что еще запомнил? Шрамы, усы, хромота и прочие особые приметы?
— Ничего у него не было. А вот, что запомнилось, это как он резво так через балкончик перескочил, по-молодецки. Хоть и первый этаж, но все же. Перемахнул, будто студентик скудоусый. Но по комплекции сразу видно, что мужик солидный, не шпана вовсе. А больше ничего не разглядел.
— Не врешь?
— Ей-богу, не вру… Я и врать-то не умею. Когда солярку вот тырили, меня мастер застукал, стал спрашивать, мол, кто был со мной, так я все рассказал. Мужики, помнится, обозлились на меня тогда шибко, даже пришлось в другой цех переводиться.
Пенсионер с удочками попытался на этом на соседа укоризненно взглянуть, но развернуться помешала короткая скамейка.
— Это, Сёма, предательство называется, а не «правда». Советский человек всегда солярку тырил, это у него в крови… — назидательно вздохнул Горохов.
— Никита Егорович, — вмешался Алексей. — По материалам дела зафиксировано, что входная и балконные двери замкнуты были, когда труп обнаружили. Его силуэт разглядели в окно, свет горел и шторы не задвинуты оказались. Вызвали милицию, вскрыли дверь. Вот и подумали сначала, что суицид. Все заперто изнутри. Как же, получается, убийца ушел так хитро?
— М-да… Задачка… Признаться, я думал, что он забрал запасной комплект ключей и замкнул дверь, когда уходил. Но вот товарищ Сёма утверждает, что некий гражданин сиганул с балкона. Если он не врет, конечно…
— Не врет, конечно, он! То есть, я! — воскликнул Сёма. — Ей-богу, не врет.
— Ты верующий, что ли? —
— Зачем верующий, сочувствующий просто…
Горохов повернулся к Алексею:
— Проверь-ка под балконом газон. Есть ли там какие-нибудь следы.
Криминалист не стал повторять трюк человека в плаще, а вышел в подъезд и обошел вокруг дома. Горохов в это время стоял на балконе и вглядывался, как Алексей среди кустиков сирени разглядывает землю, будто большая хрюшка трюфели ищет.
— Есть! Никита Егорович! Есть следы! Пяткой к стене, носками к бордюру ориентированы! — Алексей торжествующе распрямился. — Будто спрыгнул кто-то.
— Ага! Потирал руки Горохов. — Значит, через балкон гад ушел. Только как он изнутри за собой дверь балконную на шпингалет закрыл? Чертовщина какая-то… Может, все-таки врет Сёма, а это следы дворника?
— Не врет Сёма! — за Гороховым показалась тщедушная фигурка с острыми, как зубило плечами. — Я знаю, как он балкон закрыл! Могу показать…
— Ты?.. Как? — Горохов и Катков с удивлением уставились на работягу, а тот приосанился и поправил майку.
Глава 8
— Ну показывай, — Горохов с недоверием глянул на Сёму.
— Вот! — тот подскочил и поднял шпингалет на верхней обвязке балконной двери. — Щас все будет! Смотрите, товарищи менты… ох, простите, милиционеры.
— Я работник прокуратуры, — буркнул Горохов, но всё ещё с интересом наблюдал за манипуляциями помощничка.
Советский шпингалет — устройство простое и надежное, но иногда капризное. Притертый многочисленными слоями краски на раме, он чудом завис в «боевой» готовности вопреки законам притяжения. Станочник важным гусем вышел на балкон и захлопнул за собой дверь. С силой так долбанул, Алексей даже вздрогнул.
Щелк! Шпингалет от удара балконной двери соскользнул вниз и попал кончиком стержня в проушинку, заперев дверь изнутри. Бинго!
— Что я вам говорил! — глухо из-за стекла с победным торжеством проговорил Сёма, размахивая руками, как заправский итальянец. — А теперь впустите меня обратно!
Горохов откинул шпингалет и с подозрением уставился на понятого:
— Слушай, Семен батькович… А как ты догадался?
— Вообще-то я по образованию инженер, правда, не закончил маленько, три курса не доучился.
— Так может, это ты, Архимед, Парамонова убил? А?..
— Да бог с вами! — тот снова замахал руками, как мельница. — Я просто однажды выручал Артурыча, он так же вышел покурить на балкон, и дверь ненароком захлопнулась, так я ему помогал слезать вниз на газон, все ж не мальчик он был, возраст, ревматизм и прочая подагра у него имелись.