Курсант: назад в СССР 9
Шрифт:
Незнакомец бесцеремонно втиснулся между нами и по-свойски положил массивную руку на плечо Дюше, так что тот под ее тяжестью ссутулился.
— Ты мне долг когда отдашь, Дрюня? — с ехидцей проговорил красноносый.
— Штырь, да на той неделе, все верну, зуб даю, — замотал головой Дюша. — Мне просто премию в этом месяце зарубили, я ведь на работу несколько раз проспал, меня еще и в стенгазете нарисовали, до кучи со всеми опоздунами. И на на совете трудового коллектива пропесочили. Вот…
— Беда-а… — картинно протянул Штырь. — В стенгазете нарисовали, это не хухры-мухры.
—
— А в прошлый раз ты говорил, что кошелек с получкой у тебя в троллейбусе вытащили, а сейчас стенгазета, значит?
— Так и правда вытащили, — парень ударил себя кулаком в грудь. — Щипач какой-то сумку порезал, могу показать.
— Пошли выйдем, поговорим, — Штырь потянул Дюшу за плечо. — Людно тут. Сам понимаешь, что я ждать больше не могу…
Я незаметно огляделся, чтобы оценить обстановку. Как я и предполагал, Штырь оказался с группой поддержки. Еще два хмыря в пиджачках попроще, вероятно, из шерсти советского мериноса, поглядывают в нашу сторону из-за дальнего столика, и, о чем-то переговариваясь, гогочут. Не просто так им наш разговор любопытен.
Ксивы у меня нет. На тренировку брать ее не станешь, да и представляться милиционером никак нельзя — вся легенда моя деревенско-студенческая тогда полетит к чертям. Если Дюша чухнет, что дружок его новый — из органов внутренних, перестанет мне доверять, еще и тренеру, как пить дать, сольет. А компашка дзюдоистов, судя по его рассказу, что-то очень интересное задумала. Явно не заборчик в парке уделывать собрались, а совершить что-то запрещенное кодексом, скорее всего, даже уголовным. Мне во что бы то ни стало надо узнать весь расклад. Чтобы можно было Палыча за жабры взять крепко и цепко.
— Пошли! — Штырь подтолкнул Дюшу к выходу, тот посмотрел на меня затравленными глазами пойманного в силки русака. Даже уши так же задергались.
— Уважаемый, — миролюбиво проговорил я, пытаясь разрядить обстановку. — Мы тут немного отмечаем сдачу моей сессии. Давай лучше я тебя пивом угощу.
— А студентам слова не давали, — прищурился красноносый. — Иди домой, а то мамка потеряет.
Эх… Хотел как лучше, а получится как всегда… По морде. Но драку учинять в общественном месте — дело хлопотное и последствиями моего раскрытия чреватое. Нужно принять любезное приглашение золотозубого и привести ему другие аргументы уже без свидетелей.
— Пойду с вами, — продолжал я невинно улыбаться. — Тоже воздухом подышу.
— Шел бы ты… — раздраженно скривился Штырь. — Домой, подальше.
Видно, не получится тихо-мирно выйти. Придется действовать прямо в пивной. Вокруг захмелевший люд братается, кто-то высказывает важные вещи громко вслух, мол, что новый автомобиль «Москвич-2141», о котором пока только в «Известиях» писали, фуфло, а не машина, потому как жопой и мордой похож на худого бегемота. В общем, гражданам совершенно не до нас, и только два гаврика за дальним столиком периодически поглядывают в нашу сторону.
Действовать надо, и немедленно. Я, как бы махнув на них рукой, допил остатки пива из массивной кружки и, улучив момент, когда те двое на нас не глазели, незаметным коротким ударом
Массивная посудина вмяла пиджак под грудину. Красноносый сдавленно охнул и осел. Я подхватил его под белы рученьки и помог сползти на замызганный пол с узором застывшей мраморной крошки.
— Товарищи! — воскликнул я. — Тут человеку плохо! Вызовите скорую!
Граждане загалдели, руками всплеснули, кто-то попытался даже давать нам пьяные советы, что, мол, надо уложить его на пол и язык вытащить, чтобы не проглотил сдуру.
Штырь хрипел с выпученным глазами, и даже воздух пытался глотать, как рыба на песке. Речи, естественно, на какое-то время он лишился.
Его дружки мигом к нам подскочили. Один из них, с серой и пупырчатой, как кирза мордой, подхватил главаря (а то, что он был у них старшим, я нисколько не сомневался) и прогнусавил:
— Штырь, ты чего? Что с тобой? Подавился, что ли?
— Сс-с… — шипел главарь.
— Чего? — недоумевал гнусавый.
Я потянул Дюшу за рукав, подмигнув, мол, уходим. Но тот застыл на месте, как гипсовый пионер с горном.
— С-ссука! — наконец, смог выдавить Штырь. — Это он…
Но договорить главарь не успел. Воодушевленный нашей полупобедой и вдруг осмелевший Дюша схватил со стола собственную кружку, еще с остатками пива, и хрястнул ей по башке сидящего на полу Штыря. Кружка стоически выдержала, черепушка, вроде, тоже, а вот Штырь взбрыкнул копытами и завалился на спину, будто резко уснул.
Пиво при этом из кружки выскочило янтарным облачком и благополучно приземлилось на голову плечистого мужика в тельняшке.
— Ах ты, падла! — заорал кирзовый и замахнулся кулаком на Дюшу.
Но тот уже был готов. Откуда только смелость взялась? Как будто на матах на одной из тренировок, нырком по-борцовски он прошел к нему в ноги и, дернув его кривые конечности за лодыжки, опрокинул того на пол.
Третий из их компашки уже было вытащил «бабочку», но даже не успел расправить ей «крылья». Получил короткий удар в нос (блин, метил в челюсть) и тоже сел на пол. Вроде враг повержен, но откуда-то появился мужик в тельняшке с мокрой от пива головой. Он сходу смял Дюшу, и они покатились по полу под возмущенные возгласы посетителей. Клубок попутно сбил с ног еще пару человек.
Я подскочил к борющимся и отшвырнул «матросика» от Дюши. Немного не рассчитал, и тот улетел головой в прилавок. Звонко тренькнула витрина, обдав дождем осколков ноги живой очереди. Крики, визги продавщицы и прочие маты смешались в симфонию хмельного дебоша.
— Милиция! — удивительно тонко визжала продавщица с фигурой Мордюковой. — Караул! Милиция!
На нашу беду, «морячок» оказался не один. Его дружки посчитали святым долгом отомстить за лихое и явно злонамеренное врезание его головы в витрину. Кинулись на меня сразу вдвоём. Тут еще очухался Штырь и его братки. Пытались выудить из общей свалки Дюшу. Но дзюдоист уложил сходу одного из них броском через бедро. Ноги поверженного сверкнули в воздухе и смели с соседнего столика трехлитрушку с пивом. С каждой секундой количество наших недругов росло в геометрической прогрессии, как головы у гидры.