Курсант: назад в СССР
Шрифт:
Я поскреб макушку. Сложил письмо и засунул в карман. Ну что ж… Кто говорил, что будет легко?
Профессия милиционера здесь не слишком престижна. Работа опасная и не из легких, денег не особо много. Тракторист в колхозе больше зарабатывает. Но милицию уважают. Считают ее народной. Я застал немного антураж этой эпохи, когда пришел в органы на заре девяностых. А потом начался бардак и упадок. Рухнул СССР и не только. Пострадало не только МВД. Многое в нашей жизни обесценилось.
Но все, что не делается — все к лучшему. Возможно, у меня есть шанс изменить не только свою жизнь, а нечто большее. Хотя, считается, что систему изменить нельзя. А сломать? Но пока рано об этом думать, я еще даже в милиции не работаю, а уже
В больницу мне стали приходить коллективные письма от пионерских школьных дружин. Ребята желали мне скорейшего выздоровления и присылали свои рисунки. На них смелый комсомолец волочит по земле по направлению к зданию с надписью “МИЛИЦИЯ” двух злодеев с рожами бармалеев. Приятно, конечно, но слава вещь такая своеобразная. Как палка о “трех” концах. Не знаешь, потом откуда и что прилетит.
Сегодня ты на вершине, а завтра падать высоко будет. Не важно, какие у тебя заслуги и сколько пядей во лбу отрастил. Как только становишься ненужным системе, тебя быстро заменяют другим винтиком. Более ладным и складным.
Я пока оказался нужным. В нужном месте и в нужное время молодой строитель коммунизма проявил отвагу и предотвратил незаконные вливания в советскую экономику буржуазной валюты. Это яркий пример превосходства советского человека перед меркантильным буржуазным населением загнивающего и неблагополучного Запада.
Выписали меня из больницы чуть ли не с оркестром. Как говорится, провожали и порвали два баяна. Медперсонал вздохнул с облегчением (кроме Ленки, та чуток взгрустнула даже), особенно радовался завотделением. Не просто ему с таким пациентом было. Сам виноват. Не люблю я таких скользких людей. Не хорошо это — леваком при такой должности промышлять. Меня от этого немного коробит. Ничего не поделаешь — издержки бывшей профессии.
Медаль мою мать повесила на стену в зале на самое видное место. Прицепила на подушечку для игл, а сами иглы убрала в коробочку. Показывала награду нашим редким гостям и с гордостью рассказывала историю, прочитанную ею в газете.
Из гостей у нас бывали лишь две ее подруги, что работали в той же сберкассе, да соседка тетя Клава. Старая, но еще крепкая женщина с прищуром на один глаз. Говорят, она во время войны снайпером была. Не любила про это рассказывать. Потому что крестик на шее носила. По вере нельзя ей людей убивать. Фашисты, конечно, не люди, но для боговерующих, каждая тварь в человеческом обличье — человек.
Со школой милиции я пролетел, но надежды не терял. Дождусь следующего года, а там видно будет. Может, на вышку замахнусь. Просто не хочется терять несколько лет и учиться в высшей школе. Средка в самый раз была бы. Учить меня — только портить. А вышку ради диплома потом заочно добить можно.
Прошел месяц после моей выписки из больницы. Мать так и вкалывала на двух работах, чтобы прокормить такого бездельника, как я. А жрал я за двоих. Потому что совсем пошел на поправку, и “растущий” организм запустился на полную катушку. Я даже пытался делать лайтовую зарядку по утрам.
Если поступить не получилось, то задача номер р-раз на ближайшую жизнь — это устроиться на работу. Без образования (вернее, без диплома) особо не разбежишься: работягой на завод или на стройку.
Я все у соседки тети Клавы разузнал. Ее рабочий стаж на фабрике перевалил далеко за сорок, и в этом вопросе она разбиралась как никто другой.
В это спокойное и вялотекущее время подростков брали учеником везде: на любую рабочую специальность (при наличии мест и потребности). Полдня помогаешь мастеру-наставнику (принеси подай, пошёл, не мешай…), полдня посещаешь школу, которая тут же на заводе функционирует. Как правило, полгода — и разряд. Экзамены на разряд принимает комиссия из наиболее опытных рабочих. Если знания и навык фактически имеются, только корочек нет — порядок тот же, но экзамен
Но чтобы устроиться на завод, нужно пройти медкомиссию. После ранения — это проблема. Временная, конечно, но проблема. Пока не закончится период реабилитации, никто со мной даже разговаривать не будет. Можно, конечно, попробовать договориться с врачами, но на это нужны вливания. Придется немного подождать.
Спустя еще неделю я стал приобщатся к самому распространенному советскому спортивному снаряд: к перекладине. Турники здесь в каждом дворе были. А где не было, пацаны сами их мастерили, прикрепляя лом между близко растущих тополей. Чувствовал я себя совсем здоровым. Но почему-то негодным пока для медкомиссии. Хотя зажившая рана, отдавала иногда фантомными болями.
Я предпочитал заниматься на школьном стадионе. Лето сейчас. Тихо и спокойно там. Среди зарослей некошенной лебеды торчали разнокалиберные турники для всех возрастов и размеров, рукоход и столб с гимнастическими кольцами.
По первости получалось, как сосиска на шпажке, но через недельку уже дорос до начального уровня панды из мультика про кунг-фу. Он там тоже сначала полумертвым был. А потом так навалял барсу по щам и хвост ему прищемил, будь здоров.
Будем брать пример с бамбукового мишки. Только нет у меня мастера Шифу и других Угвеев, кто бы пинал мою ленивую жопу. Но зато есть целая телега жизненного и боевого опыта. В студенчестве боксировал, потом в ментовке рукопашкой баловался. Звезд с неба не хватал, по спорту по Динамовской линии не пошел, все работа, да работа, но КМС-а выполнил. Потом, естественно, забросил. Это ж надо было в зал ходить и на соревнования ездить. А как без меня райотдел выживет? Кто преступления раскрывать будет?
На молодняк надежды нету. Молодые опера напоминали мне худых тюленей. Вроде жира еще не нажили, а потюлениться любили. По темнухам ножками лишний раз тропку не топтали. Ждали, когда изъятые с места происшествия пальчики по базе стрельнут, ну или другие ДНК-анализы совпадут.
Благо, базы крим-учетов росли, как грибы в Чернобыле. Было с чем работать. Особенно ДНК-учет радовал. Крайне перспективное направление. Жулик чихнул на месте происшествия или окурок бросил, или волосок обронил. И все… Приедет Коля или другой эксперт-биолог, изымет все по фэн-шую и в лабу снесет. Если дежурный следак не затупит и вовремя экспертизу назначит (до того, как с суток сменится и материалы другому отпишут), то раскрыть по биологическим следам можно в течение двух недель плюс-минус. Срок производства экспертиз просто такой в экспертном центре — пятнадцать дней. А если сильно надо (начальник полиции слишком топотит, или дело резонансное какое-нибудь, или серия прослеживается), то можно и гораздо быстрее. Вот как я, например, Олега нашел…
А то, что агентуру надо заводить и информаторов напрягать, знали молодые про это, но, зачастую, делали все лишь формально, на бумажке. Оттого и результаты по оперативным позициям были не ахти. Раскрытия держались на “пробить по базе”, да “проверить телефонные звонки”.
Были, конечно, и матерые опера (честь им и хвала). Но в основном это были зубры из прошлого века, что держались за неблагодарную работу хрен знает зачем. Ждали, когда язва желудка откроется, сердце шалить начнет или другие почки откажут. Традиционный букет, с которым выход на пенсию казался не таким скорополительным.