Курсант: назад в СССР
Шрифт:
— Собирайся, поехали. У нас убийство.
— Так не я же дежурю, Аристарх Бенедиктович! — взвыл хорь.
— Убийство двойное, ты старший эксперт, поопытнее будешь дежурного техника. Бери чемодан, я тоже поеду. Торопиться надо. Сейчас прокурорские набегут, проверяющие всякие, следы затопчут.
— Аристарх Бенедиктович, — позвал я начальника, — можно с вами?
— С нами? — Паутов посмотрел на меня поверх очков. — А чем ты там поможешь?
— Снимать буду обстановку на месте преступления. Так сказать, в боевых условиях потренируюсь. Надоело клумбы возле УВД фотать.
— Хорошо, — кивнул Паутов, — возьми “Зенит” и вспышку.
Я
Мы спустились вниз и вышли на улицу. Витя тащил огромный криминалистический чемодан, который казался больше его самого.
Паутов шел налегке, я обвешался фотоаппаратурой. Прямо возле крыльца нас ждал бобик желтого цвета с синими полосами, белой надписью “МИЛИЦИЯ” и гербом СССР на всю водительскую дверь. В народе милицейский 469-й УАЗ прозвали канарейкой за яркий и броский наряд.
Паутов сел вперед, на заднее сиденье втиснулись я, чемодан с Витей и дежурный участковый.
Раз дело серьезное, значит "урки" не ограничились дежурным опером и укатили компанией побольше на своей служебке. Следак по подследственности полагался не ментовской, а прокурорский. Поэтому больше никого из членов следственно-оперативной группы ждать не стали. Водитель с погонами старшины и бакенбардами, как у Честера хрустнул передачей и вывел УАЗ на основную дорогу. Машина покачивалась даже на небольших кочках. Пришлось вцепиться в поручень спинки переднего сиденья. Такие машины мы называли гроб на колесах. Железная передняя панель при серьезном столкновении не оставляла непристегнутым водителю и пассажиру на переднем сиденье никаких шансов на жизнь. Но люди не привыкли пристёгиваться в танке. По службе не раз приходилось сталкиваться с ДТП со смертельным исходом с участием легко мнущихся консервных банок и несгибаемых УАЗов. Как правило, в смятых банках (особенно если еще и подушки безопасности есть) живые были. А почти в целом танке все грустно.
Дорога вывела нас на окраину города. Здесь раскинулись многочисленные двухэтажные бараки, оставшиеся еще с довоенных времен. Зрелище грустноватое. Покосившиеся дома, обитые рубероидом. Деревянные крыши утыканы печными трубами из осыпающегося красного кирпича с остатками известки и штукатурки на боках.
В старых советских фильмах 1950-х (про старика Хоттабыча, например) все граждане жили в просторных сталинских квартирах со множеством комнат, причем у каждого члена семьи была отдельная (в том числе и у Вольки). В квартире современная и красивая мебель, подъезды широкие, чистые и светлые, как путь КПСС к будущему. На огромных окнах цветы, на полу ни мусоринки. Благодать.
На самом деле картина массового советского жилья в пятидесятые была несколько иной — хорошие квартиры в новых домах были доступны только небольшому проценту руководящего класса советской номенклатуры, а большинство граждан жило в коммуналках, а некоторые в бараках. С приходом Хрущева картина немного изменилась, начали строить плохонькое, но действительно массовое жильё, и тогда появилась умная мысль "каждой семье — отдельную квартиру с удобствами". Но квартир до сих пор на всех не хватало, доля городского населения страны
УАЗ свернул к одному из бараков, возле которого уже толпился местный народ. Сгрудились служебные машины. Мелькали люди в милицейской форме и строгих костюмах.
Мы вылезли из “канарейки” и прошли сквозь милицейский кордон. Паутова узнавали в лицо, Вите пропуском служил характерный чемодан, напоминавший располневший пластиковый советский дипломат. По сумке со вспышкой и фотоаппарату на шее всем было ясно, что я при деле тоже.
Поднялись на второй этаж. Замызганная комнатенка с запахом перегара, сажи и бичевника залита кровью. На панцирной кровати прикорнула старушка с колотыми ранами на животе. Рядом на полу труп мужичка. Тоже изрядно истыкан клинком. На столе початая бутылка водки, три граненых стакана, нехитрая закусь из жареной картошки, лука, огурцов и помидоров.
В комнате кроме нас прокурорская следачка в синей форме с петлицами. Стройненькая с попкой, как у студентки. Рядом маячит Дубов, одетый в штатское. Меня он не узнал. А вот следачка оказалась знакомой. Миловидное строгое личико с чуть вздернутым носиком. Вспомнил. Галина ее зовут. Меня она в больнице опрашивала по валютчикам. Фыркала тогда.
Возле тел копошился судмедэксперт. Повертел и пощупал трупы и отошел. Долго с ними не возился, причина смерти и так понятна. Пристроился к следачке, собрался надиктовывать ей под протокол осмотра характер ножевых ранений.
— Что случилось? — спросил Паутов у Дубова.
— Аристарх! — тот заметил нас. — Привет!
Дубов широко улыбнулся и шагнул навстречу с раскрытой медвежьей лапой:
— Молодняк привез натаскивать? Это хорошо.
При этой фразе Витю передернуло. Опять его приняли за пионера. В отделе рассказывали, что когда он был на происшествии без чемодана (оставлял его в машине или там, где улики искал) его незнакомые милиционеры постоянно пытались спровадить. Ему приходилось показывать удостоверение и терпеть прилюдный секундный конфуз. Теперь Витя чемодан всегда с собой брал. Даже если надо было отлучиться по нужде.
— Погибшие — мать с сыном. Есть свидетель — сосед их. Выпивали вместе. Он отлучился, говорит, что в погреб полез за грибочками, вернулся, а они уже трупы. Видел, как навстречу ему из дома выскочили двое. Лиц не успел толком разглядеть, но говорит, что не местные. Милицию сосед сам вызвал. Сбегал к автомату. Опера по соседям разбежались, да по прилегающим дворам рыщут. Орудия убийства нет.
— Мотив какой предположительно?
— А, бес его знает, — Дубов пожал широкими плечами, из-за угловатого пиджака они казались еще шире. — Вот одна надежда на вас, криминалистов. Зацепок пока нет. Дело ясное, что дело темное. Соседи недавно видели здесь двоих. Антиквариат скупали, ходили по дворам. Может они заглянули.
Паутов обвел комнату опытным взглядом и остановился на побеленной потрескавшейся стене. В углу на высоте человеческого роста темнело пылевое пятно под неприметным гвоздиком.
Паутов подошел ближе и внимательно уставился на пятно:
— Здесь явно что-то висело…
Глава 24
— Ты прав, Аристарх, — Дубов подошел к стене. — И гвоздик торчит. Что-то здесь явно было.
— Глеб Львович, — обратился к Дубову участковый, — я сейчас соседей приглашу, кто вхож сюда был. Они должны вспомнить, что там висело.