Курсантки
Шрифт:
— Говори, убью. — Замахнулась опять я.
Он замычал. Чуть не рыдает. Облизывает кровь, показывая жёлтые зубы.
— Повторить вопрос? — луплю его по ушам.
— Что? — просипел он по-английски.
— Слушай во все уши гад. По буквам: Что от нас надо?
— Сука, что ты делаешь? — завизжал он отпрянув и захлёбываясь кровью на чисто русском языке.
Вот это номер. Раз наш можно не церемониться. Я изогнулась и долбанула ему в челюсть ногой, он закашлялся и углох. По обмякшим щекам его покатились
— Будешь говорить, гадёныш, или умрёшь, как Мальчиш Плохиш? Что вам от нас нужно?
Всё что я делала с этим несчастным было отвратительно, но с другой стороны их действия по отношению к нам носили ещё более мерзкий привкус. Наверное, невозможно остаться чистым коснувшись грязи. Да мне в этот момент было не до щепетильности. Чувство опасности завело и дало силы на борьбу.
— Мне заплатили… чтоб я напоил снотворным и проследил за вами.
— Всё?
Он молчал. Я пнула его в щиколотку. Естественно, охнул.
— Не заставляй меня прибегать к насилию. Ясно?
— Белеберда какая-то, — вылил на себя минеральную воду Глеб, пробуя очухаться.
— Всё, — заскулил малый, в его глазах стояли слёзы. — Что со мной будет?
— Врёшь, — я пнула ему в живот. Он вместе со стулом улетел в угол. — Ты рассказываешь, мы сохраняем тебе жизнь. — Я подняла его и снова посадила. Задохнувшись от боли парень с трудом выдавил из себя:
— Мы должны были оставить вас на острове. В заложниках. Выкуп.
— А сами?
— Уйти. Дальше не наша забота. Нас ждут в другом месте.
— Кто вас послал?
— Не знаю. Правда не знаю.
— Кто знает?
— Он, — махнул он наверх и перекривился от боли. — Он старший.
— Вернёмся к нашим цыплятам… Значит, это не тот остров, что заказал Глеб Юрьевич Морозов?
— Естественно. Намного дальше.
— Совсем рехнулись… — Влез опять Глеб, дыхание его по — прежнему было прерывистым, но глаза уже во всю моргали.
— До райского острова мы дошли или нет?
— Пока нет, он как раз на пути.
Я вылила содержимое наших бокалов ему в рот. Он выгибался, но я предупредила, что открою пасть ему ножом. Это подействовало, благоразумно затих. Через пять минут захрапел. Проверила верёвки на ногах и руках, затолкала кляп. Обернулась к растирающему виски Морозову.
— Глеб, ты как? Оклемался?
— Между небом и землёй. Ты думаешь Верунька с ними?
— Время покажет. Почему без охраны сунулся?
— С тобой вдвоём хотел побыть. Я никогда не был таким монстром, каким ты меня для себя намалевала. Хотел доказать…
Я оборвала его, на глупости не было времени.
— Мелет ерунду какую-то. Ты с катером справишься? Такая махина… А то я в этом не смыслю ни бельмеса.
— Какое счастье… — начал он ухмыляясь, но упершись в меня взглядом осёкся, перейдя на деловой тон:- Попробую, учился немного… —
— Тогда пошли. А насчёт названия: мне без разницы. Катер короче и мне больше нравится.
Наверное, это моё замечание было уже для его самолюбия лишним, потому что он пробурчал:
— Что у баб в голове…
— Хватит трепаться. Строго за мной и не высовывайся. На револьвер.
Глеб заскрипел зубами. Он не мог предположить, что ситуация вышла из-под контроля и теперь похоже напоминала снежную лавину. Он боялся, что всё задуманное сорвётся…
Я же не обращая внимания на его гримасы, скинула туфли и босиком осторожно вышла на палубу. Рассекая, как подтаявшее масло водяную рябь, яхта уходит всё дальше и дальше от берега… Если б не такая беда можно было вполне полюбоваться чудным видом. Небо, море почти одного цвета, но не сливаются. Их разъединяют и объединяют оттенки: синее снизу, голубое над головой.
Здоровый, пузатый лоб, настоящая гора, стоял за рулём. Вот это да! Вот это слоник! Коротко стриженная голова и никакой шеи. Всё это здорово смахивало на мяч с ушами. Фактор внезапности, конечно на моей стороне, но… нелишне было бы везение и помощь Пресвятой Девы.
Я отступила назад и рассеянно посмотрела на Глеба. Он по-видимому тоже успел рассмотреть слона, потому что заинтересовано спросил:
— Что мы будем делать?
На меня сразу нашло просветление. У слабого пола так случается, при обнаружении опасности, мы собираем волю в узелок и становимся сильными борцами. Вот так и я сейчас.
— Разорви мне по швам до паха платье, — оглядываясь, шепчу я ему. "Пропало неплохое платье", — мелькнула мелочная мыслишка. Несмотря на ситуацию, у бабы тряпки не на последнем месте. Но кажется, мне нравится держать его на коротком поводке.
Он молчком, не задавая своих глупых вопросов, становится на колени и рвёт. Скользя ладонями по моим ногам и бёдрам. Его губы уткнулись в мои колени. По-моему, это уже чересчур. Но я не обращаю внимание. Не до щепетильности. На кону жизнь — она не потеря платья.
— Что ещё? — ухмыляется он глядя, как удав в мои глаза.
По-моему он не понимает всей серьёзности момента. Вроде как игра для него что ли или железные нервы. А сама-то я много понимаю?
— Сними туфли и не зевай, у меня сорвётся, стреляй. На сколько в институте стрелял?
— На тройку.
— Не фонтан. Ну здесь широкие габариты, не промажешь.
— А если я его застрелю?
Не выпуская объект, я скосила на Глеба глаза:
— Не зависай… Да ты и сам знаешь. Какая разница живьём он там будет плавать или трупом. Я ведь и попытаюсь его сбросить в море. Ты вообще-то понимаешь, что происходит. Или мы их или они нас. И гляди в оба, у него наверняка тоже есть оружие.