Курсанты

Ветер

— Есть.

— А если уж совсем не справитесь, ну ладно, тогда я сам найду. — благожелательно очень нарочито добренько говорит Орлов, и вдруг взрывается криком, — Да, Дождиков?!

— Так точно. — изумленно выдавливает из себя Дождь.

— Сейчас выходим на плац и снова строимся на плацу. А стоп. Отставить! Значит господ медалистов, которые не сдают физо использовать для подмены наряда на период выезда. Умывальник снять, казарму снять, толовую подменить.

— Есть! — отвечает сегодняшний

дежурный офицер.

Все-таки наш фюрер соображает, все эти лечь-встать, отжимания, они были возможны вчера, а сегодня будут возможны лишь после сдачи экзамена. Неясно только пока это забота о абитуриенте или это на случай подачи протеста на результат. Строй вытекает на улицу, длинной змеей по одному с пятого этажа, грохоча по лестнице и затем выстраиваясь уже на улице. Что бы не случилось столкновений, первый «Б» курс имеет вход с другой лестницы. Второкурсники пока отдыхают, так что прыгаем по лесенкам пока мы одни.

Далее мы прошагали к весьма замысловатому архитектурному ансамблю, что именовался корпусом номер четыре, хотя это было несколько строений, объединенных какими-то пристройками. Так же этаж сверху был явно надстроен позднее. Все пристройки имели весьма плачевный вид, строили их видимо пьяные косоглазые криворукожопы.

— Как бы эта фигня не упала, — озадачено посмотрел я вверх.

— Да уж, неужели курсантов заставили когда-то это строить?

— Очень похоже, отвратительная работа.

Но рассуждать было особо некогда. В спорт зале нам предстояло сдать единственное упражнение подтягивание. Затем планировался выезд на какой-то стадион. В зале стояло много турников, так же, как и принимающих экзамен. Вся кафедра физруков, плюс даже какие-то курсанты видно из спецбригады, были приданы для обеспечения этого экзамена.

— Шестнадцать! — считает физрук, и я спрыгиваю.

— Э я не понял, чего спрыгнул?!

— Как чего?! Шестнадцать же засчитали я слышал. — испугался я что мне не засчитали последний.

— А как же рекорды? — подтрунивает физрук.

— А зачем? — выдыхаю я облегченно, понимая, что никто не отбирает у меня результат.

— Ну какие все нынче прагматичные и расчетливые, эх.

— Тащ, майор нам же еще сотку и трешку бежать. — напоминает Костя.

— То есть ты то же ничего интересного не покажешь?

— Не-а. — усмехается Костя.

А кое-кто показал класс, восемьдесят раз. Какой-то парнишка со взвода экспертов. Собралась нехилая толпа, поглядеть на выступление. Заслужил жидкие аплодисменты.

— Придурок, еще треху бежать, тут каждая капля выносливости на счету.

— Думает, что его запомнят и подтянут может?

Были и совсем не умеющие подтягиваться персонажи.

— Я не понял зачем вот такие вообще приходят? — спросил какой-то

парень, наблюдая за очередной вареной сосиской, что болтался и вертелся, раскачивался пытаясь выдать еще хоть один раз.

— Засчитываются только четкие уверенные подтягивания, раскачка недопустима! — далеко не в первый раз повторил один из принимающих экзамены физруков.

— У нас в школе лояльнее принимали экзамен. Так что может они с раскачкой и вытянули бы.

— У вас что экзаменом физо можно было здавать?!

— Конечно, а у вас что нет что ли?

— Нет.

— С чего бы это?!

Разродилась очередная дискуссия у кого что и как. Кто откуда и где какие порядки.

— О, опять дохлятина.

На турнике болтался упитанный Стасиков.

— Давай Стасян жми! — шутливо поддержал его кто-то.

— Тужься-тужься!

— Ага-га, сейчас лопнет!

— Да не лопнет, а….

— Немедленно прекратить! — одернул всех физрук.

— Допустим, если делаешь пусть неуверенно штук десять, но тут же и близко такого нет? На что вообще надеяться идти сдавать если четыре раза и все?! — бубнил свое все тот же абитуриент, каким-то ворчливым тоном.

Я отвернулся, продолжая слушать ворчащего и мгновенно представил совсем иную картину. Точно, как дедки на скамейке в нашем старом дворе!

— Наверное на блат.

— Вот увидишь Стасика примут, а тебя Мендель отчислят.

— Задрочу урода если примут, — процедил сквозь зубы Малина. — Всех блатных задрочу.

— Эй, Малина, это же неуставные взаимоотношения. Подрочит, он нам видите ли! — воспользовался ситуацией Костян и поднял на смех сержанта.

— Да, Малина, гомосексуализм, это то же неуставные взаимоотношения? — помогаю я.

— Что М-м… Малинка?! — изобразил Костя ребят из бара «Голубая устрица».

Малина вскочил и сжал кулаки. Мы с Пудовым напряглись готовые валить его или пресекать вмешательства прочих, оглядываясь по сторонам не спешат ли прочие «соплястые» на помощь. Кое какая толпа уже образовалась поржать да поглазеть «спектакль».

— Ну чего ты вскочила милая? Мы же знаем, что ты ссыкунишка?

— Обмочила уже трусишки? — хмыкаю я, присоединяясь.

И Малина срывается на меня, вероятно сочтя Костяна слишком уж серьезным соперником. Я же успеваю перехватить его руку и выполнить классический бросок через бедро.

— Что там у вас Артаньянов с трусишками?! — как из-под земли выскочил из-за спин толпы Орлов, вызвав смех толпы и резкую остановку рванувших в бой участников. Рванувший Пудов тут же изобразил что присел не добивать Малину, а шнурки завязывать. Костян, вообще запрыгнул на ближайший турник. А начальник изумленно обозревал поднимающегося с пола Малинина.