Курсом к победе
Шрифт:
Именно на Ялтинской конференции было подписано соглашение о том, что через два-три месяца после капитуляции Германии и окончания войны в Европе Советский Союз вступит в войну против Японии. Об этом, правда, не сообщалось.
Делегации США и Англии не рассчитывали на быстрое окончание войны.
Помню, адмирал флота Э. Кинг спросил меня о возможных сроках окончания второй мировой войны, я отшутился, что, дескать, я не Кассандра, чтобы заниматься пророчеством, тем более что в военном деле слишком много случайностей, но думаю, что фашистская Германия сложит оружие в конце 1945 года, а Япония – несколько позднее. Кинг назвал меня неисправимым
События опрокинули все наши предположения. Советский народ и его армия обрели такую мощь, были полны таким стремлением к победе, что свершили, казалось бы, невозможное и уже в начале мая вынудили капитулировать фашистский рейх.
Об этом нашем разговоре с адмиралом флота Э. Кингом я напомнил ему, когда мы рядом сидели на приеме в особняке У. Черчилля в Потсдаме. Кинг с улыбкой ответил, что хорошо бы всегда так ошибаться – «в другую сторону».
Что касается дальневосточной проблемы, то американский адмирал Э. Кинг на совещании б февраля прямо сказал, что на победу над Японией в 1945 году рассчитывать не приходится, если не будут изысканы дополнительные ресурсы. Поэтому так обрадовало союзников заверение наших руководителей в том, что через два-три месяца после окончания войны на Западе наши войска закончат подготовку к наступлению в Маньчжурии. Это обещание, как известно, было выполнено с присущей Советскому государству точностью.
Я воспользовался обсуждением дальневосточных проблем, чтобы поднять вопрос о получении от США боевых кораблей по ленд-лизу. Список нужных нам кораблей был у меня в папке, но для разговора все не находился повод. Выбрав удобный момент, я обратился к И.В. Сталину. Он ответил, что для решения этого вопроса время еще не пришло.
Конференция и связанные с нею заботы отнимали у И.В. Сталина очень много времени. Тем не менее он успевал следить за положением на фронтах, принимать решения, связанные с боевыми действиями войск. В Кореиз, в Юсуповский дворец, приезжали командующие фронтами и армиями. Сталин беседовал с ними обычно в присутствии Антонова, у которого всегда под рукой оказывались карты с уже нанесенной обстановкой и с графическим изображением будущей операции.
За несколько часов до очередного заседания конференции Сталин собирал членов делегации, давал почти каждому определенное задание: изучить такой-то вопрос, то-то выяснить, с тем-то связаться. Чувствовалось, что он тщательно и всесторонне готовится к каждой встрече с главами союзных держав. Сталин обладал превосходной памятью и все же не полагался на нее. Еще и еще раз все проверял, просматривал документы, записи, выслушивал мнения членов делегации.
Он и других учил не полагаться на память. Я помню, он как-то спросил меня:
– А почему вы не записываете?
– Я запомню.
– Все запомнить невозможно. К тому же запись приучает к точности.
С тех пор я всегда имел при себе блокнот и карандаш.
Перед обсуждением вопроса о выделении американских кораблей по ленд-лизу для Тихоокеанского флота Сталин специально вызвал меня и спросил, готов ли я ответить на все вопросы, которые могут возникнуть по этому поводу за «круглым столом».
Поражало спокойствие Сталина. В самые жаркие моменты спора, когда Черчилль не мог усидеть на месте, Сталин оставался сдержанным и невозмутимым, говорил ровным голосом, как всегда взвешивая каждое слово. И выходил из спора победителем. Его железная логика сокрушала все хитросплетения оппонента.
В дни Крымской конференции Верховный Главнокомандующий обыкновенно заслушивал доклады генерала А.И. Антонова о положении на фронтах дважды в день – утром и вечером. У меня осталось впечатление, что утренний доклад был коротким, а вечером начальник Генерального штаба более обстоятельно излагал обстановку на фронтах и получал указания на следующий день.
Я постоянно жил в Ялте, где в доме отдыха Черноморского флота работала вся моя флотская группа во главе с вице-адмиралом С.Г. Кучеровым, но к 10 часам приезжал в Кореиз, в Юсуповский дворец, чтобы доложить обстановку на флотах А.И. Антонову.
Около 11 часов А.И. Антонов заканчивал подготовку к докладу. Но Верховный иногда нарушал этот срок, если был занят делами конференции.
Вечерний доклад, если не было приемов, начинался часов в 9–10 вечера и нередко затягивался, ибо решались вопросы и не относящиеся только к руководству фронтами. Два раза я присутствовал на этих докладах. Помнится, 8 февраля А.И. Антонов пригласил меня, когда собирался доложить Сталину результаты совещания с военными представителями союзников. Стоял вопрос о согласованных действиях авиации в районе Берлина. Было решено постоянного органа для этой цели не создавать, а проводить нужные консультации в Москве.
Уже в полночь Сталин пригласил нас на ужин, как иногда он делал и в Москве. Стол был накрыт в небольшой, но красивой, хорошо отделанной деревом комнате. Неожиданно И.В. Сталин проявил особый интерес к флотским вопросам. Решив текущие дела по западным фронтам, он, видимо, мысленно перенесся на Дальний Восток. Союзники (и особенно США) настаивали на скорейшем вступлении СССР в войну с Японией. Об этом шла речь на совещании глав союзных правительств. Тихоокеанский флот должен был принять участие в боевых действиях. Сталин спросил о состоянии и готовности флота. Я доложил о кораблях, находящихся в строю, и напомнил о судах, обещанных нам союзниками.
– Я это помню, – сказал Сталин. – Сегодня поговорю с Рузвельтом.
Мне неизвестно, какой у них состоялся разговор, но на следующий день мне сказали, что вопрос в принципе согласован и мне надлежит уточнить детали с Э. Кингом. Я не упустил случая, в тот же день встретился с американским адмиралом и передал ему список кораблей, которые желательно было нам получить. Кинг обещал немедленно ответить, как только вернется в Вашингтон.
Зато мы более подробно обсудили вопрос о том, где состоится передача кораблей. Кинг назвал бухту Коулд-бей на одном из Алеутских островов. Оспаривать этот пункт у меня не было оснований. Смущало лишь то, что место это было уж больно неуютным.
Адмирал Кинг сдержал слово. Из Вашингтона он прислал телеграмму, в которой говорилось, что мы получим от Соединенных Штатов фрегаты, тральщики, охотники за подводными лодками, торпедные катера и десантные суда, в общей сложности более 250 единиц. В преддверии боевых действий на море эти суда были очень кстати. Мы немедленно скомплектовали команды и направили их в Америку.
Я тогда и понятия не имел о том, что из себя представляет бухта Коулд-бей. Только потом наши командиры и матросы образно описывали это «забытое богом» место. Но как бы там ни было, корабли были приняты, успешно доставлены во Владивосток, быстро освоены. Они участвовали в войне с Японией, а после войны, оказав нам практически весьма небольшую помощь, как принятые по ленд-лизу, были возвращены военно-морскому министерству США.