Курсом зюйд
Шрифт:
— Боюсь, последняя кандидатура вызовет изрядное разлитие желчи в Лондоне и Лиссабоне, — улыбнулся Юль. — Католических принцев немало, кое-кто из них действительно имеет некие права на наследование испанского престола. Однако вопрос сей настолько тонок, что его следует решать на большом конгрессе. Куда большем, нежели Копенгагенский, завершивший войну со Швецией. Это надолго.
— Да уж лучше долгие переговоры, чем война, — пожал плечами наследник русского престола. — К тому же, дипломатия способна сотворить чудо.
— В том-то и дело, ваше высочество, что здесь мы вступим на поле, где правила
— Да, англичане сейчас, наверное, единственные, кто заинтересован в продолжении войны. Чужими руками, разумеется, — с улыбкой сказала госпожа Меркулова. — Впрочем, если Яков Стюарт, выдвинув свои претензии на испанский трон, заявит, что в случае победы откажется от прав на английский… Кто знает, может, такой финал противостояния их и устроит. Якобиты, как я слышала, им весьма досаждают… Наконец, можно поступить как в Польше — попросту собрать в Мадриде кортесы и выбрать короля. Чем не вариант?
— Европе хватает и одной Польши, — Юль оценил иронию, с которой эта дама высказала свою мысль. — Но в качестве крайней меры — почему бы и нет?.. Я в любом случае отпишу своему королю обо всём, о чём мы сейчас говорили, господа. Идеи вполне здравые, хоть далеко не всем придутся по душе. Однако я помню наш с вами разговор, мадам, о договорах, которые не устраивают все стороны.
— Надеюсь, мы сможем хоть немного приблизить завершение войны, — умиротворяюще проговорила государыня, отпив из чашечки ароматный горький напиток. — Если Дания станет одним из инициаторов этого процесса, её вес в политических раскладах Европы лишь увеличится. Это и в наших интересах…
Юст Юль покидал Летний дворец в полной уверенности, что русские что-то недоговаривают. В политике, впрочем, это совершенно нормальное явление. Все всегда что-нибудь недоговаривают. Но сейчас чувствовалось, будто его поводили вокруг некоего значительного события, да и отпустили с миром.
А час спустя ему передали письмо. Почерк был смутно знаком. Пожалуй, с автором он тоже знаком, пусть и не близко: однажды, в Копенгагене, он уже получал письмо, написанное рукой полковника Меркулова. Тогда он писал по-немецки, с ошибками, простительными для иностранца. Сейчас письмо было составлено по-русски, и господину послу пришлось призвать все свои небогатые познания в языке страны пребывания, чтобы разобрать эти две строчки.
«Ежели Вам угодно приблизиться к тайне происхождения неких денег, имеющих касательство к королю Шведскому, можете визитировать нас в любой день и час».
Они всё-таки вышли на след того, кто заплатил Карлу Шведскому столь безумные деньги. Именно
Юст Юль ощутил страх. А он, пусть даже за компанию с русскими — справится с людьми, которые всё чаще дают о себе знать и поднялись в своём влиянии до монархов?
Тем не менее, он будет очень плохим дипломатом, если не примет это предложение. Где находится дом Меркуловых, он уже примерно знал.
Глава 14. Большая Игра
Интермедия.
«…Деньги, которые вы захватили у Карла Шведского, ему не принадлежали. Потому они должны быть возвращены владельцам в полном объёме».
«Деньги, переданные воюющей стороне, являются участием их владельцев в конфликте. В данном случае — на стороне проигравших. Посему всё, что было взято в шведском лагере в качестве трофеев, им более не принадлежит… Что здесь непонятного, шевалье?»
Наглость — второе счастье. Катя сама время от времени пользовалась. Но плохо, когда наглость заменяет и счастье, и логику, и всё остальное. Честно сказать, она ждала торга, хождения вокруг да около темы, но никак не банального «Гоните бабки». Так политики себя не ведут. Так себя ведут барыги родом из «святых 90-х». Те самые, которым плевать на все условности вроде законов и правил чести.
С такими особо дипломатничать нельзя, это Катя помнила очень хорошо. Потому сразу залепила прямо в лоб: мол, были деньги ваши, стали наши. И попробуйте отнять, дороже выйдет.
А как потом объяснять Петру Алексеичу, что политесы с барыгами невозможны? В этом смысле он истинный сын своего времени. Мол, если переговоры ведутся, неважно с кем, то их условия обязательны для исполнения. Как ему растолковать, что эти ребята заключают договоры с единственной целью — их нарушить?
Впрочем, Катя примерно знала, какую аналогию привести, чтобы у государя возникли правильные ассоциации.
А знаете, что её повеселило? Кроме финансовых претензий шевалье выдвинул всего одно требование — немедленно и без всяких условий отпустить Карла Шведского. Она намеренно уточнила: только его? И получила ответ: да, только короля шведов. Более ни одна персона их не интересует.
Ни Хаммер, ни тысячи кадровых солдат и офицеров шведской армии — никто. Только Карл. И только деньги. Примитивность этих требований её не удивила: надо же с чего-то начинать постепенное и неотвратимое давление. Малейшая уступка — и они, вместо исполнения своих обязательств, потребуют что-нибудь ещё. И ещё. И ещё. И так пока не выдавят всё, что хотят, не уплатив за это ни гроша.
Знаем, проходили. А значит — никаких уступок. Пускай шевалье де Сен-Жермен, искренне считающий, что состоит в тайном мистическом обществе, передаст это своему истинному начальству. Они, в отличие от него, настоящие барыги. Они поймут её правильно и начнут действовать.