Куртизанка и джентльмен
Шрифт:
– Ты лишилась чувств. Дождь поможет спасти остальной Уайлдшей, но крыша его грозит обрушиться в любой момент.
– Ты карабкался на стену с берега реки?
– Да, но сейчас нам нужно немедленно спускаться вниз. Ты можешь стоять?
Миракл бросила взгляд на Хэнли, все еще лежавшего на том месте, где она в него выстрелила. Миракл содрогнулась.
– Значит, я убила еще одного человека?
– Нет. – Райдер поставил ее на ноги и принялся завязывать узлы на веревке. – Нет. Во всяком случае, первый жив.
В небе снова с треском сверкнула
– Не понимаю. – Миракл чувствовала легкое головокружение. – А как же Уилкот?
– Я потом тебе все объясню, но Уилкот жив. Что до Хэнли, он тоже жив. Ты ранила его в ногу. Он в обмороке от боли, а скорее всего от избытка желчи. Ты никого не убила, Миракл.
– Нет, – послышался голос. – Но я убил.
Райдер обернулся, закрывая собой Миракл. Он, казалось, был высечен из мокрого камня.
Прижав одну руку к бедру, Хэнли сел, привалившись спиной к стене.
– Тело Уилкота найдут на одной из улиц Лондона. Никому не придет в голову связывать это убийство со мной.
– Значит, ты его убил? – Райдер обвязал Миракл веревкой с узлами за талию. – Что тебе проку от этого убийства, если ты знаешь, что мы с Гаем все равно видели эти бумаги?
Дождевая вода струилась ручьями. Голова Хэнли казалась покрытой серебряным шлемом.
– Мне следовало это сделать, как только Уилкот намекнул, будто может меня уничтожить. Однако он заметил, что копия не одна и, случись что-нибудь с ним, они будут преданы огласке.
– И ты, несмотря на это, все же решился рискнуть на яхте?
– Когда он признал, что спрятал единственные имеющиеся в Англии копии среди вещей Миракл, мне показалось, игра стоит свеч. Кому нужно ехать во Францию добывать остальные документы?
Хэнли, поморщившись, оторвал ладонь от ноги. Его пальцы были в крови.
Райдер поднял оторванный рукав Миракл и бросил его Хэнли.
– Если хочешь спуститься с этой крыши живым, перевяжи ногу.
– Нет! – воскликнул Хэнли, выставив вперед свободную руку. – Оставьте меня! Черта с два я допущу, чтобы вы стали свидетелями моего позора.
– Господи! Не могу же я бросить тебя здесь умирать.
– Отчего же, черт возьми, не можешь? – расхохотался Хэнли. – Я ведь сам сжег за собой мосты вместе с твоим домом.
– Перевяжи рану! – Райдер привязал конец веревки к зубцу. – Как только я спущу жену, вернусь за тобой.
– Стало быть, ты действительно намерен жить с этой шлюхой в законном браке? Да ты опозоришь свою семью и испортишь чистую кровь, пытаясь возвести в дворянство существо из сточной канавы. И ты же еще собираешься выставить меня на посмешище?
– Манеры, а не рождение делают человека [31] , – ответил Райдер. – С чего ты взял, что я стану шантажировать тебя, как Уилкот? Грех, если он имел место, совершен твоим отцом, а не тобой.
Хэнли уставился на Райдера.
31
«Манеры делают человека» – слова Уильяма Уикема (1324—1404), епископа Винчестерского и канцлера Англии, а также девиз Винчестерского колледжа и Нового колледжа в Оксфорде
– Ты серьезно полагаешь, что я позволю тебе подарить мне мою жизнь?
– Если хочешь. Что до смерти Уилкота, то у меня нет против тебя никаких доказательств, и тебе это известно. Его смерть на твоей совести. В конце концов, этот человек не бог весть какая потеря для мира.
– Но все, что я имею, закреплено за наследником титула. Если правда о том, что я бастард, всплывет, я стану всеобщим посмешищем.
Райдер обвязал веревку вокруг другого зубца, чтобы получше закрепить ее.
– Насколько мне известно, вся эта история была состряпана Уилкотом, а документы подделаны во Франции. Возникшая там после революции неразбериха дает такую возможность.
Хэнли обвязал ногу рукавом.
– Но ты же всегда ненавидел меня.
– Нет, – возразил Райдер. – Так было когда-то, но я давным-давно тебя простил. Единственное, чего я не могу тебе простить, так это твою попытку использовать Миракл. А посему, когда нога у тебя заживет, я потребую у тебя сатисфакции.
– А почему бы тебе сначала не лишить меня титула?
– У вас жена и дети, сэр. Уж кто точно неповинен во всей этой сумасшедшей истории, так это твой маленький сын.
– Когда ты распространишь слух, они все пойдут по миру.
Райдер поднял Миракл на стену, поцеловал ее и приготовился спускать с башни.
– Вот дьявол! Разве ты так и не понял, что я буду молчать ради них? Как и Миракл с Гаем Девораном. У тебя ведь нет родственника, которого обманом лишили наследства. Поэтому никто не заинтересован в вашем разоблачении, сэр!
Хэнли с трудом встал.
– Неужели ты думаешь, что я смогу жить, чувствуя себя твоим должником, каждый божий день опасаясь, как бы меня не ославили? Зачем мне такая жизнь?
– Такая жизнь, должен признать, никому не нужна, – отвечал Райдер. – Как только ты поправишься, я намерен тебя убить.
– Стало быть, ты предлагаешь мне благородную смерть на дуэли? Ну так дай мне умереть смертью джентльмена здесь и сейчас. – Хэнли кивнул на пистолет, лежавший там, где его бросила Миракл. – Там остался еще один патрон.
Миракл ахнула: муж подтолкнул ногой пистолет к Хэнли. Запачканные кровью пальцы ухватились за рукоять. В тот миг, когда Хэнли поднял пистолет, Райдер начал спускать ее по стене.
Миракл, повиснув на веревке, исчезла в темноте, где хлестал дождь, и, когда почти достигла черной реки, прогремел выстрел, приглушенный шумом дождя.