Куртизанка
Шрифт:
Симона обошла холл, знакомясь с теми, кому еще не была представлена, и обмениваясь любезностями с теми, кого знала. Она приветствовала собравшихся, стараясь подойти к мадам Габриэль, а потом и к месье Ружу. Она надеялась, что он сможет указать ей на месье Жан-Поля Дюбуа, а бабушка представит ее месье Амиру, в том, разумеется, случае, если эти достопочтенные мужи уже прибыли.
— Месье Амир здесь? — обратилась она с вопросом к бабушке, которой пришлось прервать беседу с месье Матэном, карликом с красной физиономией алкоголика, знаменитым коллекционером револьверов российских оружейников.
— Я его не вижу, cherie, — прошептала та в ответ, обводя взглядом толпу гостей. — Еще
Франсуаза поправила диадему и испустила вздох отчаяния. Запах Симоны приковал к ней внимание всех мужчин. Но продолжаться это будет недолго. Ее дочь походила лишь на ускользающую иллюзию.
Месье Руж взял Симону под руку, пытаясь оторвать ее от мадам Габриэль.
— Мгновение наедине с вами, если позволите?
Она высвободилась из его хватки, попросила его быть душкой и представить ее тем, с кем она еще не была знакома.
— Я отсутствовала слишком долго и не знаю доброй половины собравшихся.
— С удовольствием. Видите мадам Фушон, она поправляет диадему перед зеркалом? Она — супруга посла и любовница месье Рошфуко. Это тот господин, который только что положил в рот ломтик тоста. А вон та девушка с каштановыми волосами, у нее на шее колье из второсортных бриллиантов, это дочь великих мадам и месье Роландов, которые считают ее ангелом. Знали бы они, как ошибаются. Она спит со всяким, кто готов подарить ей дешевую бижутерию. А теперь обратите внимание на мужчину позади вас, он прислонился к каштану. Да, тот самый, который болтает с мадам Сораян. Это Лейбан, влиятельный мужчина, которому когда-то принадлежал магазин Фуке на рю Руайяль, а сейчас у него ювелирная лавка на рю дель Аркад.
— Как и где такие люди, как он, приобретают бриллианты? — поинтересовалась Симона.
— И здесь, и там. Главным образом, у де Бирса, хотя в данный момент, после открытия рудника «Премьер», который, по слухам, в три раза богаче алмазоносных жил Кимберли, будущее де Бирса представляется туманным. Существуют и другие источники, разумеется.
— Такие поставщики, как месье Жан-Поль Дюбуа, я полагаю. — Голос ее прозвучал невыразительно и равнодушно, словно вопрос этот не имел для нее ровно никакого значения.
При упоминании имени Жан-Поля Дюбуа глаза у месье Ружа разбежались в разные стороны, как будто его укусила змея.
— Он сейчас во Франции? Держитесь от него подальше. Стоит вам взглянуть на него, и вы пропали.
— Его пригласила моя бабушка, — пояснила Симона. — Но все-таки покажите мне его, чтобы я знала, кого мне следует избегать.
Симона перевела взгляд с месье Ружа на пары, вальсирующие под волшебную мелодию Штрауса. В воздухе стоял характерный запах шампанского. Она скучала о Кире. Теперь, когда она начала разгадывать тайну его убийства, когда ее интуиция во весь голос кричала ей, что она близка к разгадке, она скучала о нем сильнее, чем прежде. Прошедшие месяцы только обострили боль утраты. Сегодня она ощущала ее особенно остро, глядя на пары, стремящиеся раствориться друг в друге, и чувствуя, как ароматы духов смешиваются с ее желанием воспарить в подсвеченные электричеством небеса.
Глава тридцать девятая
Месье Жан-Поль Дюбуа сошел с поезда, остановился, постукивая зонтиком с резной рукояткой по брусчатке, чтобы осмотреться и перевести дыхание. Тишину ночи нарушал треск фейерверка в городе, щелканье кнутов и раскаты пьяного смеха. Зрачки его глаз сузились, став невидимыми на фоне радужки и белков. Он остановил взор на башне с четырьмя часами: все они показывали разное время. Недовольно поморщившись, он извлек карманные часы и щелкнул крышечкой. Половина первого ночи. Он не любил задерживаться на улице так поздно, особенно в канун Нового года. Он испытывал отвращение к неожиданностям, и те редко заставали
Привык он также и получать то, чего ему хотелось. И сейчас он приехал, чтобы завладеть полотном «Женщины Алжира в своих покоях».
Он знал все, что ему было нужно знать, о женщинах клана д'Оноре. Эти сведения он получил из различных источников — от своих шпионов, от шпионов своих врагов, просто от людей, попавшихся ему на крючок и проглотивших его наживку: наличные, бриллианты, обещания — заманчивое и соблазнительное вознаграждение, от которого было невозможно отказаться. Если отбросить словесную шелуху, то суть полученных отчетов сводилась к следующему — внучка была очень эффектной особой, поражающей воображение, но вовсе не красавицей. Несколько мужчин, присутствие которых она терпела, не смогли преодолеть ее защитные редуты. Интерес его только усилился, когда он познакомился с историей восхождения к славе и богатству ее бабушки. Что касается ее дочери, то она была самой обычной куртизанкой, не заслуживающей его внимания. Его мозг, никогда не пребывавший в бездеятельности, снова и снова анализировал письмо, полученное им от мадам Габриэль д'Оноре. Но при этом он не сумел обнаружить другого движущего мотива, кроме финансовой выгоды от продажи редкого полотна Делакруа.
Делакруа был выдающимся живописцем, впрочем, с одним большим недостатком — ему были чужды элементарные знания физики и химии. Он был неспособен отличить холст плохого качества от хорошего, надежную краску от разрушительной и вредной. Как только он решал, что зернистость холста и цветовые оттенки ему нравятся, он приступал к работе. Несмотря на то что его творения быстро разрушались, он продолжал использовать сочетания воска, растительных экстрактов и новых красок, не обладающих требуемой устойчивостью. Но картина «Женщины Алжира в своих покоях» оказалась редким исключением. При работе над ней художник проявил особую тщательность в выборе масляных красок, кистей и холста. Все это не могло не сказаться положительно на картине. Естественно, вот уже некоторое время месье Жан-Поль Дюбуа разыскивал ее, чтобы включить в свою коллекцию.
Он махнул рукой проезжавшей мимо тройке, подобрал полы своего плаща с капюшоном и прыгнул в повозку. Он изрядно устал после продолжительного путешествия, но по-прежнему оставался собранным и внимательным, машинально постукивая тросточкой по полу экипажа Возможность заполучить полотно «Женщины Алжира в своих покоях» вдохнула в него новую энергию, и несмотря на свои пятьдесят семь лет он оставался бодрым и относительно свежим Положив ногу на ногу, он откинулся на подушки и приказал кучеру везти его в долину Африканской циветты.
Глава сороковая
С террасы Симона наблюдала за изрядно подвыпившими мужчинами и флиртующими женщинами, которые, тесно прижавшись друг к другу, раскачивались под звуки шансона Иветт Гильбер, миниатюрной певички, которая не пела, а скорее декламировала под музыку. Пары за площадкой для танцев заполняли павильоны, в которых хироманты сплетали узоры судеб и искусной лжи, заглядывали в беседки из вьющихся растений, где сидели цыгане-ясновидящие, уставившись в стеклянные шары, в которых не было ничего, кроме пузырьков воздуха. Еще дальше, за деревьями и кустами, мужчины и женщины, мужчины и мужчины или женщины и женщины обнимались, жадно трогали влажные бедра или спелые груди друг друга, занимаясь любовью с таким воодушевлением, словно они были одни во всей Вселенной.