Кусака
Шрифт:
Джесси не сводила с него глаз.
– В атмосфере корабль загорелся, – продолжал Роудс. – Наши радары засекли его, и мы рассчитали точку падения. А он возьми да сверни к Инферно, словно… пилот хотел перед катастрофой оказаться поближе к городу. Космолет развалился на куски. Осталось немного – изуродованные обломки, к которым пока нельзя подобраться, потому что они чересчур раскалены. Так или иначе, сфера – часть этого аппарата, и я хочу точно выяснить, каково ее предназначение и почему она не сгорела вместе с прочим.
Джесси лишилась дара речи. Но по лицу полковника было видно: он говорит
– Вы не ответили на вопрос Ганни, – сказал Роудс. – Ваша девчушка отстает в развитии? У нее эпилепсия? Или дело обстоит иначе?
«Дело обстоит иначе», – подумала Джесси.
Какой дипломатичный способ поинтересоваться, в своем ли она уме.
– Нет. У нее сроду не было никаких…
Джесси осеклась, потому что из коридора, шатаясь на ватных ногах, появилась Стиви. Руки безвольно висели, голова болталась из стороны в сторону. Девочка молча вошла в комнату. Джесси поднялась, готовая подхватить дочку, если та опять споткнется, но теперь ноги слушались ее лучше. Тем не менее двигалась она как-то чудно, ставя одну ступню перед другой, будто шла по карнизу небоскреба. Джесси встала, и девочка замерла на полушаге.
– Где черный шарик, киска? Что ты с ним сделала?
Девочка уставилась на нее, чуть склонив голову набок. Потом медленно и грациозно поставила ногу на пол и пошла – вернее, заскользила – дальше. Она добралась до стены и застыла, как будто поглощенная созерцанием игры света и тени.
– Там ничего нет, полковник. – В комнатушку вернулся Ганнистон. – Я проверил в шкафу, в комоде, заглянул под кровать и в ящик с игрушками – везде. – Он недоуменно взглянул на девчушку. – Э-э… что теперь, сэр?
Стиви круто обернулась отточенным движением танцовщицы. Взгляд девочки ненадолго задержался на Ганнистоне, перекочевал на Роудса и, наконец, уперся в мать. Сердце у Джесси затрепыхалось: в глазах дочери светилось только бесстрастное любопытство – ни теплоты, ни узнавания. Так ветеринар разглядывает животное, которое видит в первый раз. Стиви на подламывающихся ногах странным скользящим шагом двинулась к фотографиям в рамочках, выстроившимся на книжной полке, и пересмотрела все по очереди: Джесси с Томом; вся семья на отдыхе в Галвестоне пару лет назад; Рэй и она сама верхом на лошади; еще две фотографии – родители Тома и Джесси. Пальцы девочки дернулись, но она не попыталась воспользоваться руками. Затем прошла мимо книжного шкафа и телевизора, еще раз задержалась, чтобы вглядеться в висящий на стене пустынный пейзаж, написанный Бесс Лукас («Она же сто раз видела эту картину», – подумала Джесси), и сделала еще несколько шагов к дверям, отделявшим комнатку от кухни. Там девочка остановилась, подняла правую руку, словно сражаясь с силой тяжести, и локтем потрогала косяк.
– Не знаю, – наконец сказал Роудс таким голосом, словно получил мощный удар в солнечное сплетение. – Ей-богу, не знаю.
– Я знаю! – крикнула Джесси. – Моей дочери необходим врач!
Она кинулась к телефону. Местный оплот здравоохранения представлял собой небольшое белое здание в двух кварталах от дома Хэммондов. Там без малого сорок лет заправлял делами доктор Эрл Ли (Эрли) Макнил, бессменный городской терапевт. Доктор Эрли, человек раздражительный и вспыльчивый, курил черные сигары и пил в клубе «Колючая проволока» неразбавленную текилу, однако дело свое знал и сообразил бы, как помочь Стиви. Джесси подняла трубку и начала набирать номер.
Полковник нажал на рычаг.
– Не спешите, доктор Хэммонд, – сказал Роудс. – Поговорим о…
– Уберите руку с телефона. Сейчас же, чтоб вас!
– Полковник! – окликнул Ганнистон.
– Прошу вас. – Роудс схватился за трубку. – Давайте не будем вводить в курс дела новых людей, пока не выясним, с чем мы столкнулись…
– Я сказала, что звоню доктору Макнилу! – Взбешенная Джесси готова была то ли расплакаться, то ли влепить полковнику пощечину.
– Полковник, она опять идет, – сообщил Ганнистон, и Роудс с Джесси оборвали спор.
Стиви скользящей походкой шла к противоположной стене с мозаикой солнечных пятен. Перед ней девочка постояла, неподвижно глядя на стену. Подняла правую руку, вертя ею так, будто видела впервые в жизни. Коснувшись большим пальцем своего разбитого носа, девочка несколько секунд рассматривала кровь, потом опять воззрилась на стену. Она вытянула руку и большим пальцем, испачканным кровью, провела на светлой стене вертикальную линию. Потом снова поднесла палец к носу, обмакнула в кровь и в нескольких дюймах от первой вертикали начертила вторую.
Обе вертикали перерезала горизонталь.
– Что за черт… – выдохнул Роудс, делая шаг вперед.
Вторая горизонталь завершила на стене аккуратную решетку. Измазанный кровью палец Стиви вписал в центральную клетку небольшой аккуратный нолик.
Девочка повернула голову, посмотрела на Роудса и, ставя одну ногу позади другой, отошла от стены.
– Ручку, – сказал Роудс Ганнистону. – Дай ручку. Скорее!
Капитан подал ручку. Роудс щелкнул кнопкой, приблизился к стене и вписал в нижнюю правую клетку крестик.
Стиви сунула палец в ноздрю и в левой клетке среднего ряда нарисовала красный нолик.
Джесси наблюдала за этой безумной игрой в крестики-нолики в мучительном молчании. В животе бурлило, сквозь зубы рвался крик. Тело с разбитым носом принадлежало Стиви, но существо, рисовавшее кровью, не было ею. А если так, то что стало с ее дочерью? Куда девалось сознание Стиви, ее голос, ее душа? Джесси сжала кулаки. На одну страшную секунду ей показалось, что ее крик сейчас прорвется и тогда все кончится. Дрожа, она молилась, чтобы кошмар прекратился, рассеялся, как морок, наведенный сильной жарой, и чтобы она проснулась в своей постели и услышала, как Том зовет ее завтракать.
Стиви (вернее, существо, принявшее обличье Стиви) закрыло Роудсу путь к выигрышу. Но следующим ходом уже полковник отрезал Стиви путь к победе.
Стиви поглядела на Роудса, потом на клетки и снова на полковника. Ее лицо слегка задергалось – работали незнакомые мышцы. Рот тронула улыбка, но одеревенелые губы не отозвались. Затем существо рассмеялось.
– Хха! – вытолкнули голосовые связки воздух.
Улыбка расползлась. Просиявшее личико снова стало почти детским.
Роудс осторожно улыбнулся в ответ и кивнул. Стиви тоже кивнула, более осторожно и с усилием. Продолжая улыбаться, она повернулась и медленным шагом канатоходца двинулась в коридор.