Кусака
Шрифт:
Тайлер лежал на животе, по щекам ползли слезы боли. Негромко постанывая, Бесс перекатилась на бок.
Он сел, принудил себя взяться за веревку и начал вытаскивать ее из глубин.
— Бесс, принеси фонарь, — велел он, и жена молча пошла за фонарем.
Фут за футом веревка поднималась. Вернулась Бесс с фонариком. Лампочка потускнела — требовалась новая батарейка. Она направила свет в пустое стойло, и, продолжая вытягивать веревку, они зашли туда. Веревка была влажной и в тусклом свете блестела. Происходящее казалось Тайлеру сном, такого просто не могло быть на самом деле — через минуту он проснется от крика
Показался конец веревки. Тайлер взял его. Поднес к свету. С оборванных волокон нитями сочилась густая серая слизь.
— Похоже… перепилили, — сказал он.
Тут песок завихрился, и из него, как чертик из табакерки, кто-то выскочил — да так быстро, что Тайлер не успел отреагировать.
Раскрылась пасть. Синеватое серебро иголок с хрустом сомкнулось у него на горле. Плоская, как у рептилии, голова злобно металась из стороны в сторону, разрывая зубами-иголками ткани и сосуды. Рот Тайлера наполнился кровью. Он понял, что веревку не перепилили — ее перегрызли.
Больше он ничего не подумал, потому что тварь, свирепо сдавив ему шею, сломала ее и продолжала выворачивать и дергать. Мало-помалу голова Тайлера с выкаченными незрячими глазами начала с хрустом отделяться от позвоночника.
Бесс завизжала и выронила фонарик, зажав рот руками. Она увидела, что чудовище было большой собакой, доберманом из кошмара сумасшедшего. Вместо шерсти ее шкуру внахлест покрывали кожистые чешуи, а под ними вздувались и шевелились узлы мышц.
Янтарные глаза чудовища нашли Бесс. Тварь в последний раз яростно тряхнула Тайлера за шею и невероятно широко разинула пасть, словно у нее не было суставов, как у змеи. И отшвырнула мертвеца в сторону.
Бесс дала задний ход, споткнулась и упала на копчик. Монстр вскарабкался на верхнюю доску стойла Душистого Горошка, плюхнулся на пол и пошел на нее. С морды, оставляя дорожку, капала кровь Тайлера.
Под ногами у Бесс лежал винчестер, о который она споткнулась. Вскинув винтовку, она принялась стрелять в надвигающуюся фигуру. Одна пуля прошила череп, вторая вошла в плечо, третья ударила в ребра. А потом чудовище накинулось на нее. Усаженные иголками челюсти вгрызлись в лицо.
Бесс продолжала сопротивляться, судорожно дергая курок винчестера, посылая пули в стены. Кулаком другой руки она наносила удары по чешуйчатому загривку чудовища. Бесс была женщиной из Техаса и так просто не сдавалась.
Исход борьбы решился в следующие пять секунд. Череп Бесс лопнул, как глиняный кувшин, и ряды зубов-иголок вонзились в мозг.
По сену потекла кровь. Монстр выпустил изуродованную массу и взялся за фонарик, раздирая его на части зубами и металлическими когтями. Потом, в наступившей тьме, чудовище припало брюхом к полу и алчно прислушалось — нет ли поблизости других человеков. Человеков не было. Тварь тихо заворчала — возможно, от разочарования, — снова забралась в стойло Душистого Горошка и принялась закапываться в песок на том месте, где исчезла лошадь. Передние и задние лапы чудовища двигались быстро и слаженно. Через мгновение оно зарылось в землю, и песок с шелестом засыпал его.
44. МЫСЛЕННЫМ ОКОМ
— Не бойтесь, — сказала Дифин. — Запечатайте внешние визуализаторы.
— А? — переспросил Том.
— Закройте
Он закрыл. И тут же снова открыл.
— Это… будет больно?
— Только мне, ведь я вновь увижу свою родину.
— Что ты собираешься делать? — У Джесси была крепкая рука, готовая в любую секунду вырваться.
— Взять вас в путешествие с помощью мысленного ока. Хочу ответить на ваши вопросы относительно того, почему меня называют преступницей. Это невозможно объяснить. Это надо испытать, пережить.
— Ух ты! — Отрава шагнула вперед, на золотых блестках «мохаука» искрился свет. — А мне… это… можно с вами?
— Извини, нет, — сказала Дифин. — Места хватит только для двоих. — Она заметила тоскливое выражение лица Отравы. — Может быть, в другой раз. Закройте глаза, — повторила она Тому и Джесси, и они послушались. Коди с сильно бьющимся сердцем подошел поближе, посмотреть, но догадаться, что же сейчас произойдет, не было никакой возможности.
Дифин закрыла глаза. Она подождала, чтобы энергетические ячейки памяти начали заряжаться, подобно сложным батареям.
Джесси испугалась, что температура тела Стиви поднимется слишком высоко и жар повредит мозгу и органам дочки. Но Дифин говорила, что Стиви в безопасности, и ей пришлось поверить в это, не то она сошла бы с ума. И все-таки ладошка, которую держала Джесси, делалась все горячее — выносить такую лихорадку без ущерба для себя тело Стиви могло всего несколько минут.
Том сказал:
— Мне кажется, будто мы готовимся играть в прят… черт! — Он дернулся — вдоль спины пробежало что-то вроде молнии — и открыл глаза. Однако свет вызвал жестокое потрясение: в нем присутствовал некий желто-зеленый оттенок. Том снова опустил веки.
— Том? Что это? — спросила Джесси. Речь жены показалась ему медленной, невнятной, словно голос доносился из-под воды, и Том подумал: «Вот уже и крыша поехала».
— Тише, — прошептала Дифин голосом, в котором звучал отголосок ветряных курантов.
Не открывая глаз, Джесси ждала… чего? Она сама не знала. Хотя рука, за которую она держалась, истекала жаром, вверх, к плечу, побежали холодные токи. В теле Стиви, постоянно набирая силу и проникая в Джесси через телесный контакт, рождалась электрическая сила.
Холодные мерные толчки проникли и в кости Тома. Его охватила дрожь. Он подумал, что больше не чувствует под ногами пола — он словно бы плыл, медленно ворочаясь всем телом то вправо, то влево, удерживаемый лишь рукой Дифин.
— Что происхо… — Он замолчал: резкость собственного голоса, его чужое звучание, привели его в ужас.
Джесси услышала хриплое ворчание, которое могло быть подобием человеческого голоса. Ее от макушки до пят окутал холод, словно в мучительно-жаркий июльский день потянуло ветерком из «Ледяного Дома». Нахлынуло другое ощущение: движения с огромной скоростью. Она подумала, что, если бы сумела заставить веки подняться, то сумела бы увидеть и атомы стены в движении, мелькающие, как статические разряды на экране телевизора, и собственное тело, перемещающееся так быстро, что успевает найти прогалины между ними и проскользнуть туда. Паники не было, только веселье. Вот, подумала она, каково, должно быть, нырять ночью в небе, свободно падать сквозь тьму — правда, ни верха, ни низа здесь не было… сплошное «вне», за пределами всего, что Джесси знала о жизни.