Кустодиев
Шрифт:
«Времена-то какие ужасные, — с несколько наигранным страхом пишет он Кустодиеву. — Еще убьют по дороге к Вам. Придушили Думу; теперь пошли эти военные бунты, ну и зимушка, вероятно, будет у нас! Ожидается всеобщая забастовка. Вторая Дума отложена ко второму пришествию. Что-то будет?» [147]
В том же письме Билибин сообщал, что четвертый номер «Адской почты» конфискован.
Билибин так и не приехал. Но сестра Александра с мужем погостить в «Тереме» не отказались. Воспользовавшись их приездом, Борис Михайлович создает большое полотно — «На террасе». Вся семья собралась за чайным столом. В центре композиции — очень нарядная, в белом платье с воланами, Юлия Евстафьевна. Полуобернувшись, она смотрит на годовалую дочурку, стоящую на полу возле
147
Билибин, 1970. С. 80.
Себя Борис Михайлович изобразил в профиль, на фоне виднеющихся на заднем плане березок. Картина получилась светлой и безмятежной по настроению.
Внутренний свет исходит и от другого написанного в то же лета полотна — «Сирень», это портрет жены с дочуркой на руках в палисаднике дома Поленовых.
Удачно получился и портрет соседа по даче, потомственного почетного гражданина, владельца винокуренного завода Николая Алексеевича Подсосова. С пышными седыми усами, темнобровый, винозаводчик изображен отдыхающим в кресле на террасе своего дома. Портрет оживляют зелень сада и выступающий из нее флигелек с красной крышей. Как и в картине «Сирень», в портрете Подсосова заметно влияние импрессионизма на живопись Кустодиева.
Собственный дом, который еще надо благоустраивать, подрастающие дети, любящая жена — это и есть простое жизненное счастье, и ради этого стоит работать. Тем более когда работа приносит радость.
Осенью Борис Михайлович получает весьма неожиданный для него заказ, связанный с предстоящим в декабре празднованием 100-летия лейб-гвардии Финляндского полка. Заказ поступил от командования полка, но, несомненно, он был санкционирован на самом высоком уровне, поскольку предусматривал изображение государя императора и наследника престола.
К юбилею Кустодиеву предлагалось исполнить большие портреты основателя полка Александра I, а также Николая II. И, кроме того, картину, изображающую сцену первого представления полку их шефа, цесаревича Алексея, — это событие произошло 12 декабря 1905 года.
Ближайшему царскому окружению и, вероятно, самому Николаю II имя молодого художника Кустодиева должно было быть известно, — благодаря прежде всего его участию вместе с Репиным в создании картины «Торжественное заседание Государственного совета…». Кустодиев все же писал для этого полотна портрет председателя Совета великого князя Михаила Николаевича, портреты других сановников и сделал копию картины в подарок министру Плеве. Широкая публика могла видеть эскизы портретов и оценить их на выставках Нового общества художников и той, что организовал Дягилев в Таврическом дворце.
Но вот участие его в сатирических антиправительственных журналах неужели не замечено? В это верилось с трудом. Все же оба журнала были закрыты по решению цензурных органов. Но сатирических журналов в то время выходило немало, за всеми не уследишь, тем более что век их был короток. Или все же заметили, но простили «шалости»? С другой стороны, никто и не требует от него покаяния в «грехах». Он должен лишь сообщить, принимает он этот заказ или нет.
Лично перед государем императором своей вины Кустодиев не испытывает: в отличие от коллег по «Жупелу» и «Адской почте» карикатур на Николая II он не рисовал. А повод для заказа достойный — празднование славы русского оружия: Финляндский полк отличился и в войне 1812 года, и в других кампаниях. Нет, упускать такой заказ никак нельзя, укреплялся в своем решении Кустодиев. И в этом Юлия поддерживала его. У нее свои резоны: в начале будущего года должен появиться на свет третий ребенок. Расходы семьи растут, а пополнения семейной кассы нет: в отличие от прежних лет в этом году продать ничего, кроме двух небольших женских портретов, не удалось.
К тому же исполнение заказа даст шанс войти в очень узкий круг художников, приближенных, как Репин и Серов, к царскому двору. Они этого, размышлял Кустодиев, не стыдятся. Почему должен стыдиться он? И всем известно: тот, кто пишет государя и членов царской семьи, всегда
Отбросив последние сомнения, Борис Михайлович соглашается принять к исполнению заказ «финляндцев». Портрет в полный рост Александра I потребовал наименьшей затраты сил. Создавая его, Кустодиев воспользовался известным портретом императора, выполненным англичанином Джорджем Доу для галереи героев войны 1812 года и последующих русских военных походов, лишь слегка изменив детали.
Такой же по размерам портрет Николая II предполагал и следование романтической манере, какая присуща Доу. Кустодиев изобразил Николая на лоне природы, перед полевым смотром войск. За ним, на заднем плане, видна группа беседующих офицеров. У обоих императоров вид молодцеватый, бравый, и военная форма им весьма к лицу.
При написании портрета Николая II Кустодиев пользовался и его фотографиями, и живыми впечатлениями — он видел государя во время поездок в Царское Село в связи с выполнением заказа. Перед назначенным на 12 декабря парадом в Царском Селе Финляндского и Волынского полков в связи с их столетием Николай II принимал в ноябре и декабре парады еще нескольких полков — Московского, Семеновского, Стрелкового, и Кустодиев мог наблюдать на них императора.
1906 год вообще был чрезвычайно урожайным на военные парады, которые принимал лично государь император. Если судить по дневнику Николая II, таких парадов в том году состоялось около сорока, и участие в них было для последнего русского императора, наряду с охотой, пожалуй, наиболее любимым занятием. Частота их именно в это время объяснялась, вероятно, необходимостью в годину революционных волнений укреплять связи с армией.
Больше всего Кустодиеву пришлось потрудиться над картиной «Высочайший парад лейб-гвардии Финляндскому полку 12 декабря 1905 года в Царском Селе» — так, несколько пышно, пожелали назвать ее заказчики. После нескольких поездок в Царское Село им были написаны подготовительные этюды — цесаревича Алексея, великого князя Константина Константиновича, протоиерея А. А. Желобовского, генерал-майора Н. А. Епанчина, князя Васильчикова.
Заказанные Кустодиеву картины были исполнены в срок и украсили музей Финляндского полка, а еще ранее — зал Петербургского офицерского собрания в день банкета по случаю 100-летнего юбилея.
Отчет об этом банкете можно прочесть в роскошно изданной многотомной «Истории лейб-гвардии Финляндского полка. 1806–1906»: «У каждого прибора лежали: меню, памятка стихи капитана Сухих, исторический очерк полка в стихах капитана Воронцова и юбилейная кружка. Отлично исполненные во весь рост художником Кустодиевым портреты императоров Александра I и Николая II украшали обе стороны зала. У самого портрета государя был помещен Великокняжеский стол, далее в глубь зала шли столы с наиболее почетными гостями» [148] .
148
Гулевич С.История лейб-гвардии Финляндского полка. 1806–1906. Ч. 4. СПб., 1907. С. 324.
В том же издании имеется подробное описание церемонии первого представления полку его шефа, цесаревича Алексея, послужившей темой заказанной Кустодиеву картины. После принятия рапорта командующего парадом и молебна, завершившегося возглашением вечной памяти православным воинам и многолетием русскому воинству, «Государь Император изволил взять на руки Августейшего Своего Сына, Шефа Финляндцев, которого и пронес перед фронтом участвующих в параде частей, предшествуемый протопресвитером, окроплявшим святою водою знамена и войска. Торжественно было это шествие: на руках царя-отца наследник цесаревич впервые следовал вдоль рядов Своего Лейб-Гв. Финляндского полка, все члены которого с сердечным умилением и восторгом взирали на Своего Августейшего Шефа, столь давно жданного перед рядами полка. В белой одежде, опушенной горностаем — обычным украшением царской мантии, как светлый луч, малютка наследник ласково и спокойно взирал на Свой полк, восторженно встреченный Своими Финляндцами» [149] .
149
Там же. С. 60.