Кутан Торгоев
Шрифт:
Алы решил отступать. Он пополз к лошадям, и джигиты поползли за ним.
Андрей Андреевич сразу заметил это. Он поднял бинокль к глазам. Пограничники в ущелье устанавливали пулемет.
Басмачи вырвались из-за камней, они пронеслись по равнине, и передние были у входа, когда пулемет заработал.
Под Алы убили коня, и он хромая побежал к камням.
Он понял, что это ловушка.
Пулемет деловито стучал, и облачка пыли веером взлетали, тесня басмачей. Пешие джигиты окружили Алы.
Кзыл-аскеры и доброотрядцы бежали по равнине.
Снова началась перестрелка. Цепь медленно подходила.
4
Двое пограничников с пулеметом были Николаенко и Закс. Они лежали рядом. Стрелял Николаенко. Закс подавал диски.
Эхо оглушительно гремело в ущелье. С вершины сопки, на которой они установили пулемет, была видна вся равнина. Внимательно следя за басмачами, они стреляли короткими очередями, не тратя зря патронов. Они не разговаривали. Работали молча и согласно.
Диск подходил к концу. Запасные диски были во вьюках. Закс, пригибаясь за камнями, пополз к подножию сопки, где стояли лошади. Когда он возвращался обратно, близко свистнули подряд три пули. Со стороны равнины стрелять не могли, так как высокие камни скрывали Закса. С удивлением он поднял голову.
В тот же момент он почувствовал сильный толчок и острую боль одновременно в ноге и в правом боку. Он упал, но сразу поднялся на колени и пополз. Голова кружилась, и темнело в глазах. Он прилег, обеими руками прижимая мешок с дисками к груди и положив голову на холодные камни. Николаенко не оборачивался, не спускал глаз с равнины.
– Патроны!..
– крикнул он.
Закс пополз дальше. До Николаенко он дотащился минут через пять. С трудом приподнявшись, вынул из мешка диск. Николаенко обернулся. Лицо Закса было мертвенно-бледное, губы побелели.
– Что с тобой, Яша?..
– крикнул Николаенко. Закс не слышал. Ему показалось, что губы товарища шевелятся без звука.
Пуля ударила в камень, и щебень посыпался на голову Николаенко. Он резко повернулся и увидел, что со стороны ущелья к выходу на равнину бегут человек тридцать басмачей. Они уже лезли к сопке.
Закс тоже увидел их.
Лихорадочно торопясь, Николаенко повернул пулемет к ущелью, вставил диск и начал стрелять.
Басмачи отхлынули назад. Пятеро остались лежать на камнях.
Пока Николаенко стрелял, Закс лег лицом на землю. Потом он поднялся, подполз к пулемету и молча взялся за приклад.
– Скачи...
– еле слышно заговорил Закс, - скачи в обход к нашим... Я продержусь как-нибудь... Только скорей...
– Я никуда не пойду!
– крикнул Николаенко.
– Скачи...
– повторил Закс.
Лицо его покрылось потом. С невероятным усилием он навалился всем телом на приклад пулемета и сжал зубы. Басмачи поползли из-за камней. Пулемет молчал.
Николаенко повернулся и кинулся к лошадям. Когда он бешено мчался по камням на склоне горы, пулемет заработал и громко завыли басмачи.
5
Басмачи, которые сзади напали на пулеметчиков и ранили Закса, были джигиты Абдулы Джамбаева.
Теснимый пограничниками, Абдула давно уже решил уйти в Китай и увести с собой остатки своей банды. Он избегал встречи с Джантаем и трусливо прятался в горах. Но весть о празднике чекистов и о богатом караване дошла до него, и он решил, перед бегством за кордон, в последний раз попытать счастье. Он осторожно шел по следам Алы и подошел к равнине, когда бой уже был в разгаре. Подкравшись к выходу из ущелья, он наткнулся на пулемет.
Абдула понял, что, захватив пулемет и сопку у входа в ущелье, он решит исход боя, и добыча, по праву, будет принадлежать ему.
Но захватить сопку оказалось не так просто. Пулемет бил без промаха. Пять раз гнал Абдула джигитов вперед, и пять раз пулеметный огонь отбрасывал их обратно. Абдула в ярости хлестал камчой по головам и спинам своих джигитов. Забыв всякую осторожность, он сам выскочил из-за камней. Джигиты с опаской в отдалении следовали за ним. Перебегая за камнями, Абдула прижимался к земле, распластываясь, змеей полз к сопке.
Пулемет молчал. Опасаясь какой-нибудь хитрости, Абдула притаился за выступом скалы и ждал, пока джигиты подползут к нему.
Четыре раза Закс отражал атаки басмачей. Ему становилось все хуже и хуже. Кровь из ран текла не переставая. Невероятным усилием воли он побеждал смертельную слабость. Он часто оглядывался назад, на равнину.
Цепь пограничников и доброотрядцев была совсем близко от Алы и его джигитов, но басмачи отбивались отчаянно.
Алы был ранен в голову и в плечо, но стрелял не переставая и громко пел молитвы. Он давно заметил, что пулемет стреляет не по равнине, и собирался в последний раз попытаться уйти в ущелье. Джигиты окружали его.
Закс чувствовал, что теряет сознание. Кончился диск, и он собрал все силы, чтобы перезарядить пулемет.
Закс почти ничего не видел. Густой туман плыл перед глазами. Чтобы как-нибудь удержаться от обморока, он укусил себя за руку. Он не чувствовал боли, все тело казалось тяжелым, будто налитым свинцом.
Все-таки он увидел, как Абдула выскочил из-за скалы и согнувшись побежал к сопке. Басмачи бежали за ним. Закс стиснул приклад пулемета и выпустил очередь. Басмачи попадали на землю.
– Попал... попал... попал...
– бормотал Закс бессмысленно. Но, едва он перестал стрелять, как басмачи вскочили и снова побежали. Сначала Закс подумал, что это бред. Но потом понял: взял высоко, пули перелетали через головы басмачей.
Скрежеща зубами, повел дулом пулемета и снова стал стрелять. Красная пелена заслонила глаза.
"Попал... попал... попал..." - звенело в ушах. Он ничего не видел. Пулемет стрелял, и ослабевшее тело Закса вздрагивало. Пулемет задрался вверх, стрелял в небо. Потом щелкнул в последний раз и смолк.