Кутерьма вокруг хирурга (Мордашка класса люкс)
Шрифт:
– Не знаю, зачем я это слушаю… – прошептал Венсан, стараясь не подавать вида, насколько тронула его история жизни Фриды.
– Фрида почему-то решила, что больше таких благородных и порядочных мужчин нет…
– По-моему, я беседую с ее мужем, – прервал его Венсан.
– До этого дойдет еще. Карьера ее шла в гору, она стала одной из ведущих балерин в театре. Все было хорошо, пока ее партнер не уронил Фриду, да так неудачно. Она повредила колено и позвоночник, и о дальнейшей карьере танцовщицы можно было забыть. Партнер не виноват: она неудачно прыгнула, у него была растянута мышца – роковое стечение обстоятельств. Полгода она не ходила, я ухаживал за ней. Да, разрешите еще раз представиться: Максим Геннадьевич Майков, сын ее покойного мужа, я же партнер, уронивший ее. Никогда не забуду, как
– И вы поженились… Она все делает из благодарности? – перебил Венсан.
– Ей было тяжело одной, и мне тоже. К молодой красивой актрисе постоянно цеплялись какие-то скользкие типы, представлявшиеся начинающими режиссерами, продюсерами и так далее. Замужняя актриса чувствует себя более защищенной. Мы расписались и продолжили жить в переоформленной и полностью переделанной квартире отца.
– Как можно жениться на бывшей жене отца! – удивился Венсан. – Хотя в жизни бывает все…
– Не проницательный вы человек, Венсан Витальевич, не чуткий и не тонкий, и что только в вас нашла Фрида? Я – гомосексуалист, и всегда был им. Наш брак чисто фиктивный, у нас с ней отношения, скорее всего, как у брата и сестры. Меня этот брак тоже выручает. Ходили слухи, что сын профессора «голубой», чернилась память об отце, а сейчас все злые языки умолкли. Фрида живет своей жизнью, а я своей, но меня не может не волновать ее судьба. Это внешне она такая ершистая, холодная, все время играющая роль, но я-то знаю, какая она на самом деле. Она очень чуткая, ранимая, нежная и чувственная, но нет человека, перед которым она бы раскрылась. Несмотря на свою красоту, ум и видимую раскрепощенность, Фрида ведет затворнический образ жизни по отношению к мужчинам. Этот негатив сохранился у нее с детства. Конечно, она не монашка, у нее случилось несколько неудачных романов, инициатором разрыва в них была всегда она. Все это происходило у меня на глазах, я много раз пытался поговорить с ней о том, что она еще молода, должна создать нормальную семью, любить, испытывать, наконец, страсть, родить ребенка. Она только отмахивается от меня, говорит, что единственным стоящим мужчиной в ее жизни был мой отец. И вот впервые я увидел интерес в ее глазах при упоминании мужского имени, вашего имени, Венсан Витальевич, и я не хочу снова стать человеком, который сломает ей жизнь. Мне кажется, что вы – идеальная пара.
– Максим, я признателен вам за этот рассказ, я сочувствую Фриде, но с чего вы решили, что мы идеальная пара?
– По очень простой причине. То, что вы ей понравились, я вижу, а в то, что она не могла вас заинтересовать, я никогда не поверю, – ответил Максим.
– Мы разные люди.
– Противоположности притягиваются.
– Я не склонен сейчас ни к каким романам, у меня случилась личная трагедия.
– Я вас ни к чему не призываю. Я рассказал все, что должен был, а решать, предпринимать какие-то действия или нет, предстоит исключительно вам. Все, не буду вас больше отвлекать от работы, до свидания.
Максим протянул руку Венсану. Тот пожал ее, Максим не выдержал и рассмеялся.
– Простите, Венсан Витальевич, у вас такой растерянный вид. Я прямо читаю ваши мысли. «Зачем на меня свалилась эта ненормальная девица? Которая занимается черт знает чем, да еще к тому же оказалась актрисой в придачу с мужем-геем».
Венсан отвернулся.
– Мои мысли не столь грубы, но вы недалеки от истины. Всего доброго, – распрощался с ним Венсан.
Он подошел к окну и посмотрел на улицу, где спешили люди, каждый по своим делам, автомобили простаивали в пробках с нервничающими внутри водителями.
«Я не знаю, что мне делать, возможно, я захочу встретиться с ней, но я не вижу перспектив развития каких-либо отношений. Фрида – человек не моего круга. Я никогда не общался с актрисами и вообще с творческими личностями. К ним тянуло Галину, и это, надо отметить, плачевно для нее закончилось», – подумал он, но сердце предательски забилось в радостном ожидании.
Народ веселился как мог, благо выдумки и фантазии хватало у всех. День рождения Фриды, который она отмечала в театре после спектакля, начинался как цивильный фуршет, плавно переходящий в театральный капустник, и заканчивался обычной пьянкой. Столы, ломившиеся от закусок, которые виновница торжества заказала в ресторане выездного обслуживания со средиземноморской кухней, сдвинули на край сцены и устроили танцы там же. Ведущий артист, исполняющий характерные роли, скакал верхом на Мише Проханове, играющем героев-любовников. Актрисы извивались всеми частями тела, плавно переходя на легкий стриптиз. Один из работников сцены залез на балкон, где стояли софиты и прожектора, освещающие сцену, и пытался изобразить что-то типа импровизированной светомузыки. Гуляли все, то есть приглашение от Фриды получили все: от уборщицы до главного режиссера театра. Ей самой выдвинули трон, усадили на него и на голову водрузили сверкающую диадему.
– Ты – наша принцесса, – провозгласил Миша, – и ты знаешь, что всегда можешь на меня рассчитывать.
– Сейчас на тебя могу рассчитывать только я, потому что ты – мой конь! – напомнил ему артист характерных ролей и «пришпорил» товарища.
Петр Михайлович, как всегда, поздравил актрису от коллектива театра, преподнес ей букет роз и пообещал кучу ролей в новом сезоне.
– Ах, какой стол, какой стол, – ахала гардеробщица тетя Шура. – Зачем так разоряться надо было?
– Ничего, у нее муж богатый! – крикнула одна из актрис. – Ты ешь, тетя Шура, и пей!
– Ой, что-то я пьяная стала, ночь на дворе… разгулялась я тут с вами, с молодежью-то.
– Ничего, сейчас вызовем такси, развезем всех по домам, не паникуй, Шура! – успокоили ее артисты.
– Мартини закончился! – подал кто-то вопль отчаяния. – Мужики, сгоняйте!
– Не надо никуда гонять, у меня в гримерке есть еще бутылочки три, – успокоила всех Фрида. – Сейчас принесу.
– Тебе помочь? – спросил ее Миша.
– Я сама, – ответила Фрида, и в этом заключалась ее роковая ошибка.
Она прошла за кулисы и пошла в пустующий отсек гримерок. Театр был пуст, все бесновались на сцене. Холл тоже не охранялся, так как охранник примкнул к всеобщему пиршеству. Фрида не заметила, что за ней скользнула тень. Когда она вошла в свою комнату, весело напевая, то не закрыла за собой дверь. Фрида нагнулась, чтобы поднять бутылки с обещанным мартини, стоящие на полу, а когда поднялась, сильная рука охватила ее, ограничивая движение. Ее сердце рухнуло в пропасть от неожиданности и страха. Она хотела закричать, решив, что кто-то так неудачно шутит с ней, но не смогла. Другая рука незнакомца, напавшего на нее, с тряпкой, смоченной какой-то едкой, пахучей жидкостью, заткнула ей рот, а заодно и нос. Фрида судорожно хватала воздух, но, кроме этого дурманящего ее сознание запаха, ничего вдохнуть не смогла. Фрида поняла, что сопротивляться бесполезно и она начинает постепенно задыхаться. Сознание уходило от нее мучительно и медленно.
Возвращалось оно не менее тяжело. Фрида ощущала тошноту, привкус химикатов во рту, из глаз текли слезы, их раздирала резь. Она лежала лицом вниз, не могла пошевелить ни рукой, ни ногой, из чего сделала вывод, что она крепко связана. Лежала Фрида на чем-то твердом и пахнущем бензином, вокруг была кромешная тьма. Фрида попыталась пошевелить руками, и веревки врезались в тонкую кожу на запястьях, она застонала. Губы были покрыты какой-то коркой, словно от химического ожога.
– Эй, кто-нибудь! Помогите! – хрипло прокричала она, но ответом была тишина.
Занемевшее тело пронзили уколы тысячи иголок, она ударилась в самую настоящую панику.
«Что же это такое? Кто похитил меня? Почему меня связали? Может быть, это шутка. А если нет? Если это маньяк, угрожающий мне в записке? Я пропала!»
Сколько прошло времени, прежде чем открылась дверь и в помещение вошла высокая, широкая мужская фигура, Фрида сказать бы не смогла. Мужчина щелкнул выключателем, и неожиданно яркий электрический свет ударил ей в глаза.
– Очухалась, – грубо произнес мужчина, не спрашивая, а констатируя факт.