Кутузов
Шрифт:
На фоне до крайности распущенного берлинского придворного общества, где, по словам современника, "проститутки казались скромными весталками по сравнению с многими знатными дамами", молоденькая королева Луиза была добродетельной женой. Она каждый год рожала своему скучному, малоразговорчивому мужу принцев и принцесс, которые все походили на уродливого отца, но в то же время не пропускала ни одного бала, хотя бы он был накануне родов — так любила повеселиться. В первые годы замужества королева Луиза не вмешивалась в политику. Но потом, увидев, что Фридрих-Вильгельм малодушен, труслив и недалек, решила воспользоваться своей красотой и обаянием, чтобы возвысить Пруссию: Луиза
Первым шагом она наметила союз с Россией.
В июне 1802 года прусская королева встретилась впервые с русским императором в Мемеле, где они прожили вместе шесть дней: Александр заехал к прусскому королю из Риги.
Днем Александр и Фридрих-Вильгельм занимались смотрами и парадами (они оба увлекались шагистикой и муштрой), устраивали приемы, а теплые июньские вечера проводили в домашнем кругу.
Фридрих-Вильгельм молча сидел на балконе, глядя на залив Куришгаф. Король курил трубку за трубкой и мелонхолично плевал, как фельдфебель, через перила в кусты сирени, а потом, часам к десяти, уходил спать: он не ревновал жену к своему кузену, русскому императору.
А Луиза весь вечер ворковала где-нибудь в укромном, идиллическом уголке с Александром. Они много времени проводили наедине. И между ними, как метко выразился Адам Чарторийский, началось "платоническое кокетничанье", которое было Александру более по вкусу, чем что-либо иное. Хотя он готов был увиваться за любой юбкой, но в его флирте всегда было больше мужского тщеславия, нежели темперамента.
Еще за вечерним чаем, который разливала своими очаровательными ручками королева Луиза, Александр сидел с гамлетовским раздумьем на челе, хотя никогда не читал Шекспира. Оставшись же вдвоем с Луизой, Александр пел дифирамбы ее неземной красоте и доброте, говорил о родстве их душ, о своей старой мечте — как он хотел бы оставить трон и жить среди благодатной природы в каком-либо живописном, уединенном уголке у моря или в тиши сельских полей с милым сердцу другом. Когда-то, мальчиком, он мечтал об этом искренне, а теперь говорил как актер заученную роль.
Александр говорил все это с единственной целью — увлечь собою молодую хорошенькую женщину: он любил такие платонические "победы".
Его меланхолия, его душевные излияния были насквозь фальшивы, а искренняя, порывистая Луиза принимала все это за чистую монету. Муж никогда не говорил ей ничего подобного. Он был по-солдатски однообразен и прост во всем: в желаниях, в чувствах, в любви.
Готовясь к встрече с Александром, Луиза рассчитывала покорить его. Она знала, что ее называют "феей, подчиняющей все силе своего очарования", а вышло наоборот: Александр уезжал таким же, каким приехал, а Луиза страдала и мучилась, предвидя разлуку. Она поверила Александру и полюбила его, человека, о котором один посол сказал: "Он фальшив, как пена морская".
Александр искусно играл свою роль. Глядя со стороны, можно было серьезно подумать, что он влюблен в королеву. Обер-гофмейстерина Луизы, графиня Фосс, записала в своем дневнике об Александре: "Бедный, он совсем увлечен и очарован королевой!"
Они прощались чрезвычайно трогательно: Луиза была в слезах, а Александр как-то еще более стал хромать.
Луиза не знала, что для Александра это всего лишь политический флирт. Союз с Францией, к которому шел его отец, император Павел, был опасен: он вызывал недовольство дворян. Александр решил приобрести иных союзников, и в частности Пруссию: ей принадлежала значительная часть Польши. Географическое положение Пруссии оказалось таково, что обе стороны — и Франция и Россия — старались привлечь ее к себе.
Флирт
И вот теперь, три года спустя, Луизе и Александру предстояло встретиться вновь.
Луиза ждала свидания с волнением и радостью, а он — с опаской и неохотой.
Письма Луизы к нему дышали неподдельной, неудовлетворенной любовью. Александр же в каждом флирте любил только начало, был способен лишь к нему и потому боялся, что при этой встрече пылкая королева пойдет дальше, чем в Мемеле.
Адам Чарторийский не сплетничал, когда говорил, что император был в Потсдаме "серьезно встревожен расположением комнат, смежных с его опочевальней, и что на ночь он запирал дверь на два замка, боясь, чтобы его не застали врасплох и не подвергли бы слишком опасному искушению, которого он хотел избежать".
Холодный, расчетливый Александр играл в Потсдаме роль Иосифа Прекрасного.
Тугодум Фридрих-Вильгельм III, по настоянию жены, подписал 22 октября с Александром конвенцию. Пруссия присоединялась к антинаполеоновской коалиции условно, если Наполеон отвергнет посредничество прусского короля для заключения всеобщего мира. Фридрих-Вильгельм был менее решителен в делах, чем его жена.
В это же время Наполеон нанес коалиции страшный удар: заставил капитулировать австрийскую армию Макка. Александру пришлось торопиться к своим войскам в Моравии.
Во время последнего ужина во дворце Александр, любивший театральные эффекты, выразил притворное сожаление о том, что покидает Потсдам, не отдав дани уважения праху "Великого Фридриха".
— На это еще хватит времени, — просто ответил Фридрих-Вильгельм III, не отличавшийся особыми сентиментами.
В самую полночь они — влюбленная и потому готовая идти с возлюбленным куда угодно Луиза, холодный позер Александр и не понимающий смысла этого посещения гробницы прозаический Фридрих-Вильгельм III — спустились при свечах в сырое и мрачное подземелье гарнизонной церкви. Александр подошел к гробнице Фридриха II, сдерживая отвращение, приложился губами к холодному гробу и, протянув руку прусскому королю и королеве, поклялся им в вечной дружбе.
Прекрасные синие глаза Луизы блестели от счастья, рыбьи глаза ее супруга откровенно хотели спать: Фридриху-Вильгельму была чужда вся эта лубочная инсценировка.
Год спустя Наполеон выпустил из занятого его войсками того же Потсдама свой семнадцатый бюллетень. Этот бюллетень был едва ли не самым достоверным и наиболее близким к истине из всех многочисленных бюллетеней Наполеона, наполненных всегда безудержным, непомерным хвастовством и наглой, беспардонной ложью. В нем говорилось о клятве у гроба Фридриха II:
"Через два дня после свидания, оно было изображено на картинке, которую можно видеть во всех лавках и которая заставляет смеяться даже мужиков. На ней изображены: русский император, очень красивый, с ним рядом королева, а с другой стороны король, который поднимает руку над гробницей Фридриха Великого. Сама королева, закутанная в шаль, подобно тому как лондонские картинки изображают леди Гамильтон, прижимает руку к сердцу и смотрит при этом на императора".
В бюллетене все изображалось верно: и мрачное подземелье, и позы дающих клятву (Луиза, действительно, стояла рядом с Александром и смотрела на него, а не на супруга), но Наполеон, желая унизить своего ярого, непримиримого врага, королеву Луизу, напрасно сравнил ее с леди Гамильтон: роль Луизы была совершенно иная, чем у леди Гамильтон, а у императора Александра не было ни талантов Нельсона, ни его благородства, которое английский адмирал выказал в истории с леди Гамильтон.