Куявия
Шрифт:
Эта женщина – артанка. Прежде всего артанка. Лишь потом женщина. Он сам видел, как дерутся артане, а их женщины мужчинам не уступают, и, сказать по правде, он предпочел бы всегда сражаться только с мужчинами. Все-таки женщинам – женское, он страшился, что не сможет поднять меч против разъяренной артанки на горячем коне. Эта пленница – типичная артанка. Гордая, непокорная, своевольная, злая. Конечно, с неволей не примирится ни на миг, потому связанные руки – это временная мера, для нее нужно что-нибудь понадежнее.
Хабар, старший
– Торопимся? – спросил он понимающим голосом. – Че так запыхался?.. Меч надо новый?.. А то, смотри, я могу и кольца для невесты сковать… Да, слышал уже, слышал!
Он захохотал, обширный живот величаво колыхнулся.
Иггельд отмахнулся раздраженно:
– Что слышал?
– Да так, – сказал Хабар лукаво, – всякое-разное. Красотку привез? Привез. Кольца нужны? Ты ж парень сурьезный…
– Какие к черту кольца!.. – отрубил Иггельд зло. – Мне нужны обыкновенные оковы.
Хабар удивился:
– На молодого дракона? Так ему лучше ошейник да длинную цепь покрепче… да и то – зачем? С твоей легкой руки все молодняк вынянчивают лаской да лакомствами.
– Появился такой дракон, – ответил он зло, – что никакой лаской… Сделай ручные оковы… и ножные. До завтра сможешь?
Хабар почесал в затылке, взглянул на небо.
– Заказ простой… В свое время много делал, невольников на продажу в Вантит сотнями увозили. Все знакомо. Не хотелось бы снова этим заниматься…
Он вздохнул, Иггельд сказал торопливо:
– А больше и не придется. Это особый случай. Сделай, хорошо?
В обед он шел с Ратшей к дому, навстречу попался Оследнюк, подмастерье Хабара, Иггельд подозвал его, наказал:
– Я там заказал цепи, на которых держат необученных драконов, знаешь?.. Вот-вот, сбегай взгляни. Если готовы, то неси ко мне в дом. Еще там должны быть железные оковы.
Оследнюк кивнул, широко улыбнулся и побежал обратно, счастливый, что может услужить самому Иггельду. Ратша вскинул брови, лицо Иггельда оставалось сумрачным, морщился, отводил взгляд, Ратша поинтересовался:
– Ты собираешься держать дракона в доме?
– Да, – ответил Иггельд хмуро.
– Ух ты, – протянул Ратша. – А почему бы не в пещерах с остальными?
Иггельд покачал головой.
– Мне те еще понадобятся.
Ратша поцокал языком.
– Настолько этот новый дракон лют?
– И силен, – подтвердил Иггельд. – Давай не прикидывайся, что не знаешь, о ком я… У благородной Петроны сломана рука, лицо в кровоподтеках!
Ратша буркнул:
– А какого черта поперлась шарить в твоем доме? Без хозяина!.. Если комната заперта на два засова, любому понятно – входить нельзя.
Иггельд поморщился.
– Все равно это
Ратша пристально посмотрел ему в глаза. Иггельд ощутил неловкость. Ратша покачал головой, на лице промелькнуло непонятное выражение.
– Что-то не так? – спросил Иггельд сварливо.
– Да нет, все так. Конечно же, что наши простые жизни рядом с жизнью высокородных? Проще всех в Долине умертвить, чем высокородному сломать ноготь. Разве что артане на эту разницу плюют… да еще я, дурак, ушел сюда, когда в Городе Драконов появились свои высокородные… тьфу!..
Он остановился, посмотрел в сторону пещер.
– Ты куда? – спросил Иггельд.
– Да надо навестить Чудина, – ответил Ратша суховато. Он избегал смотреть Иггельду в глаза. – Что-то у него дракон начинает шалить… Поговорим в другой раз.
Он ушел, но даже его прямая спина с разнесенными далеко в стороны плечами выражала неодобрение. Иггельд стиснул челюсти. Все умные, когда со стороны, но посмотрел бы, как бы они завертелись в его шкуре! Конечно, он сглупил, когда заговорил только об этой Петроне, ведь артанка сломала, как лучинку, руку Завиду, выбила локтем зубы Сбыславу и одним ударом ноги размозжила колено Худышу, это на Ратшу подействовало бы сильнее!
Блестка из своей комнаты услышала шум и гам, крики, шум, даже грохот. Ее комната заперта, зато веревки сняли. Через окно видно, что Черныш, соскучившись и уже наигравшись с драконами в пещерах, примчался к людям, опрокинул по дороге телегу, напугал коней и теперь заглядывает во все окна, стараясь отыскать любимого родителя. Горячее дыхание заставляло трепетать шторы, выдувало пепел из очагов.
Блестка сперва отшатнулась, громадный зверь стоял на задних лапах и, вытянув шею, смотрел в ее окно. В его глазах столько надежды и любопытства, что она подошла ближе, сказала ласково:
– Не пускают тебя сюда?.. А меня не выпускают… Мы оба с тобой печальные, да?
Осмелев, она взялась обеими руками за прутья. Из пасти дракона выметнулось красное пламя, ожгло ее пальцы, так показалось в первый миг, но это всего лишь влажный горячий язык. Дракон прижался к решетке широким, как у коровы, носом.
Она засмеялась своему испугу, сказала ласково:
– Мы бы с тобой побегали наперегонки… Когда-то, наверное, мы все были одним человеком. Или вообще не человеком, а… А потом стали разными, кто куяв, кто артанин, а кто-то дракон…
Дракон снова лизнул ей пальцы. Она прижала лицо к решетке, поцеловала его в теплый, даже горячий нос. Дракон весело хрюкнул, но в выпуклых глазах был вопрос и приглашение выйти и побегать вместе. Он даже попытался прижать голову ухом к решетке, чтобы Блестка поскребла пальчиком, но не успела она просунуть руку, как он насторожился, отпрыгнул, упал на все четыре и бросился к входным дверям.