"Кузькина мать" Никиты и другие атомные циклоны Арктики
Шрифт:
Бомбардировщик Ту-95 майора А.Е. Дурновцева сопровождал самолет-лаборатория Ту-16А (№ 3709) с экипажем подполковника В.Ф. Мартыненко.
Оба самолета покрыли специальной белой краской, на их фюзеляжах не было никаких темных пятен и даже принятых в авиации обозначений — так рассчитывали уменьшить воздействие светового излучения ядерного взрыва.
Машины поднялись в воздух с аэродрома Олений на Кольском полуострове. До полигона на Новой Земле они летели 2 часа 30 минут.
В расчетной точке экипаж Ту-95 сбросил бомбу с высоты 10500 метров. К земле она летела
Взрывное устройство сработало в 8 часов 33 минуты на высоте 4000 метров над целью и в 4200 метрах над уровнем моря. Так говорят документы. Яркая вспышка длилась 30 секунд при общем световом излучении 70 секунд. Дальше, опять же — по документам: в процессе светового воздействия ощущалась повышенная температура, фронт ударной волны догнал самолет-носитель через 8 минут 20 секунд. Бомбардировщик в этот миг находился на удалении 115 километров от эпицентра взрыва, его встряхнуло, но фактических изменений в режиме полета экипаж не заметил.
Зато в актах точно записано — процесс развития облака взрыва продолжался около 40 минут. Через 45 секунд после взрыва верхняя граница облака уже достигла 30 километров, после чего оно развивалось в основном в поперечном направлении. Через 35 минут после взрыва облако имело двухъярусную структуру с диаметром верхнего яруса 95 километров и диаметром нижнего яруса 70 километров. Оно очень долго сохраняло свою форму и было видно на расстоянии 800 (!) километров.
Бомбардировщик был уже на подлете к боевому полю, когда с аэродрома Рогачево взлетел Ил-14 с министром Е.П. Славским на борту. Ефим Павлович решил пронаблюдать за взрывом, глядя в иллюминатор самолета. В это же время в готовности № 1 находились не только все посты наблюдения, в напряжении замер весь Новоземельский полигон. В поселке Белушье оборудовали главный наблюдательный пункт, все люди вышли из домов и казарм на открытые участки, а пожарные предусмотрительно вывели машины из гаражей. В гавани поселка корабли и суда снялись со швартовых и ушли на рейд. Все ждали.
На КП прошел сигнал с бомбардировщика: «Цель вижу на 5 баллов», потом: — «Проверка единого времени», наконец: — «Изделие сброшено». Тут же по гарнизону и всем постам отдали команду: «Очки одеть, биноклями и стереотрубами не пользоваться». После сигнала «Автоматика сработала» начался обратный отсчет времени. Но даже с фразой «время ноль» световая вспышка для многих оказалась неожиданной из-за ее чрезвычайной яркости. Световой импульс каждый почувствовал на открытых частях тела — «как из горячей печи, когда открывают дверку» В районе Белушьей и Рогачево проходила полоса низкого тумана. Она мгновенно исчезла!
Клокочущий огненный шар стремительно разрастался и быстро поднимался вверх, как затем подсчитали, на высоту 70–80 километров. Изнутри его мелкими вспышками продолжали вырываться сгустки энергии. Прошло еще несколько секунд, прежде чем стало формироваться грибовидное облако. Нижняя часть огненного шара не касалась земли, но из-за гор близ Маточкина Шара вырос черный столб, который стремился соединиться с ним. Еще секунды, и шар на большой высоте уже начали размывать потоки воздуха. Отдельные слои огромного облака потянулись на север.
Затем пришла сейсмическая, а следом и ударная волна. 30 октября 1961 года в Белушьей и Рогачево, это более 280 километров от места взрыва, люди впервые почувствовали колебание почвы под ногами и сразу же за ним — плотный напор воздуха. И, наконец, долетели звуки. Сначала гром самого взрыва, а за ним — отраженное эхо новоземельских гор. Бывшие фронтовики описывали его, как раскаты гаубичной канонады или же, как грохот взрывов крупных авиационных бомб.
Радиосвязь со всеми постами наблюдения, самолетами и кораблями оборвалась в первые же мгновения. Возмущение атмосферы было таким, что восстановить ее удалось примерно через час.
Тогда пошли доклады с мест: в отдельных точках северной зоны полигона пострадали жилые помещения, ущерб подсчитывается, жертв нет, но нервный стресс выдержали не все — несколько человек пришлось госпитализировать. К слову, и начальник полигона Г.Г. Кудрявцев в этот день, по его собственному признанию, «заработал мерцательную аритмию».
Уже через час (!) после взрыва в эпицентре его работали дозиметристы, а еще через три часа в воздух поднялись вертолеты — наблюдатели. Они первыми обнаружили, что для сооружений самого полигона взрыв обернулся потерями. Была выведена из строя радиолокационная станция ПВО, буквально расплющен и вмят в землю бронеказемат с аппаратурой и повреждены еще несколько таких же, полностью разрушены два городка — военных строителей и шахтеров у Маточкина Шара (50 километров от эпицентра), а также поселок Лагерное.
На скалах самого боевого поля энергия взрыва, обрушившись с четырехкилометровой высоты, «отпечатала» огромную воронку-блюдце. От ядерного жара все пространство от губы Митюшиха и до губы Крестовой почернело — снег в тундре растаял, в море сошла часть вечных ледников.
Потом уже выяснилось, что тряхнуло практически всю Арктику. Так, на острове Диксон (около 700 километров) в домах вылетели стекла, с 12 часов 13 минут и в течение последующих 10 минут зимовщики слышали звуки, подобные артиллерийской канонаде. Более слабые звуки докатились и до полярных станций восточнее Диксона.
Зарево взрыва и его гигантское облако наблюдали вахты кораблей и судов, находившихся в Баренцевом и Карском морях за несколько сотен миль от Новой Земли. Покачало их и море, вздыбленное ударной волной взрыва.
А как же рапорт XXII съезду КПСС?
В 9.40, как только восстановилась связь, с Новой Земли в Москву ушла телеграмма: «Москва. Кремль. Хрущеву. Испытания на Новой Земле прошли успешно. Безопасность испытателей и близлежащего населения обеспечена. Полигон и все участники испытаний выполнили задание Родины. Возвращаемся на съезд. Москаленко. Славский».