Квадратное колесо фортуны
Шрифт:
— Пыр-быр-мыр, пру, тпрррррр, — донеслось с другого конца провода.
— Это милиция? — на всякий случай уточнил он, не разобрав ни единого слова. Из трубки слышалось бормотание, мужские голоса и веяло канцелярской рутиной.
— Я ж говорю, мужчина! Глухой, что ли, или хулиганишь? Я вот тебе сейчас наряд вышлю!
— Простите, — смутился Сергей. — Связь плохая…
— Связь плохая, когда не с той бабой свяжешься, — хохотнул голос.
Сергей на всякий случай уточнил номер, скосив глаза в справочник. Это действительно
— Скажите, пожалуйста, у вас есть участковый Дудочкин?
На том конце провода заливисто заржали. Причем веселье было бурным и неукротимым, весельчак даже икать начал от хохота. Сергей с изумлением пытался понять, что в его словах могло вызвать столь дикую реакцию. Наконец собеседник, всхлипывая от смеха спросил:
— А Балалайкин тебя не устроит? Ой, не могу, Дудочкин! Надо ж такое придумать.
Инцидент был исчерпан. Судя по веселью, никаких Дудочкиных, Гармошкиных и прочих в отделении не имелось.
— Ну не знаю я! — в сердцах выкрикнула Юлька, когда Сергей немым укором материализовался в дверном проеме. — Это все подстроено!
— Что подстроено? Гармошкин твой? — Сергей скрипнул зубами.
— Он не Гармошкин, он Балалайкин!
— Ты же говорила Дудочкин!
— Может, и Дудочкин. Какая разница?
— Ну, не скажи! Разница колоссальная: в дудочку дудят, гармошку растягивают, а на балалайке…
И тут Юльку понесло. Он на нее орет! Да какое он имеет право, покрывая свои грешки, втаптывать ее в грязь этими мерзкими намеками:
— А как поживает твоя девочка! Как прошла сегодняшняя встреча? Как обычно?
— Это глупая тактика, Юля! Глупая и примитивная.
— Нет, а мне интересно: где и когда ты ее нашел?
— Хватит! — Сергей вышел из комнаты и едва не сбил с ног топтавшуюся в коридоре маму.
— Ха-ха-ха! — вопила ему вслед Юлька. — Выкрутился! Ну и катись к своей красотке!
— Сережа, — встряла Тамара Антоновна. — Как ты разговариваешь с женой!
— С ума сойти! — пробормотал он. — В результате я же еще и виноват!
Ночью Юлька раз пять вставала в туалет. То ли она застудилась, то ли это давала знать о себе беременность, но заснуть было совершенно невозможно. В четыре часа утра она опять поплелась греть унитаз. В груди что-то тягостно ныло, хотелось поплакать, но слез не было. Прошлепав по коридору, она резко развернулась и подошла к вешалке. Трясясь от ужаса и стыда, Юлька схватила бумажник и трубку Сергея. До комнаты она добежала, почти не касаясь пола. Уши горели, пальцы ходили ходуном, как щупальца пьяного осьминога, и не попадали по крохотным кнопочкам.
— Вот уроды! — злилась она. — Тоже мне, ювелиры! В эти клавиши только иголкой тыкать!
В перечне SMS-сообщений болтался очередной компромат. У Юльки заныли зубы и зачесались локти. Это было что-то новенькое в списке недомоганий. До сих пор на локти она не жаловалась. С ожесточением елозя
«Омыл он ее! — Юлька изо всех сил стиснула зубы. — В баню ходи мыться, а не к чужим мужьям, зараза! »
Пустая комната никак не отреагировала на это справедливое замечание, а оскорбленный шепот растворился в сумрачных углах спальни.
В бумажнике ее поджидала еще одна неприятность. В одном из отделений нашлась крохотная цветная фотокарточка девицы лет четырнадцати-шестнадцати.
Юлька разглядывала вызывающе накрашенную нимфетку.
«Какой кошмар, — сказала она Хемингуэю, серьезно наблюдавшему со стены за происходящим безобразием. — Интересно, что обиднее: проиграть достойной противнице или такой вот жертве неполного среднего образования? Неужели у них серьезно? Может, она поразила его своим умом и сообразительностью? Да уж, не каждая догадается посылать домой жене цветы, чтобы поссорить ее с мужем».
Хемингуэй молчал.
Вадим чувствовал, что с другом что-то происходит. Время и без того выдалось напряженное, а Сергей совершенно забросил все дела.
Когда у генерального директора во второй раз пропал срочный договор, отданный ему на подпись, Никонов понял, что в жизни партнера произошло нечто из ряда вон выходящее. Сергей вяло потасовал бумаги на столе и поднял на него тусклые глаза:
— Ты знаешь, и правда — нет. Может, Нина мне его не передавала.
— Серега! Это я его принес и отдал тебе в руки. Что происходит?
— Ничего, — безразлично ответил он и уставился в окно, тут же забыв про Никонова.
— Ни фига себе заявочки, — разозлился Вадим и решил выяснить все через Юлю. Последняя встреча, когда он получил от нее по башке сумочкой, оставила в памяти Никонова неизгладимый след. Со страхом и некоторой гордостью Вадим подумал, что, возможно, все дело в нем. Проанализировав свое отношение к жене друга, Никонов вынес вердикт: к Юле он относится как к милому и непредсказуемому котенку, доверчивому, дерущему обои и писающему в ботинки. Ни о каких близких отношениях не могло быть и речи, к тому же его сердце было отдано другой женщине.
Выйдя из кабинета Сергея, он задумался: в принципе, можно было встретиться с Юлей вечером, но на вечер у него было запланировано слишком много дел, поэтому Вадим выбрал обеденный перерыв.
«В крайнем случае она просто испортит мне аппетит или обольет горячим супом».
И он широко улыбнулся своим мыслям.
— …Я не против. — Из задумчивости его вывел обволакивающий женский голос.
Вадим вздрогнул: Нина налегла на стол, расплющив по полировке грудь, и многообещающе пожирала глазами замечтавшегося шефа.